— Если действительно по часовой стрелке, значит, теперь мы должны заняться Святым Иоанном. Только сдается мне, что на этой точке теперь находится железнодорожная станция.
Жена Уилла нагнулась над точкой, где было написано «Святой Иоанн».
— Когда я училась в школе, мистер Брейтуэйт рассказывал, что там, где сейчас железнодорожная станция, раньше была кузница и конюшни.
И тут Бена осенило, что означает надпись на деревянной дощечке. Он взял ее из рук Алекса.
— Ну ясно! Две лошади и повторяющаяся буква «с» — «сссс». Готов спорить, эта буква «с» означает подкову.
— Замечательно! — стиснула руку юноши миссис Уинн. — Надо же, какой ты сообразительный. Завидую! Но мне вот какая страшная мысль пришла в голову: что если станцию выстроили прямо на месте конюшен? Что тогда делать?
— Остается надеяться, что это не так. Не надо паниковать раньше времени. Думаю, мистер Брейтуэйт что-нибудь об этом знает.
— Вы правы, — вздохнула старая леди. — Нам остается одно — набраться терпения и ждать. Спасибо, Эйлин и Сара, за чудесный ужин. Ой, смотрите, как поздно, пора нам домой.
Миссис Уинн завернула чашу в чистую салфетку и решила передать ее адвокату, мистеру Маккею, чтобы он хранил сокровище в сейфе. Все забрались в двуколку, и Уилл отправился развозить гостей по домам.
У Бена между тем уже был продуман план встречи с Уилфом Смизерсом. Было всего десять вечера, когда он проводил миссис Уинн в ее комнату. Она поблагодарила его:
— Замечательный вечер, Бен, будем надеяться, что утро нас порадует хорошими вестями. Не засиживайся допоздна и запри дверь, когда будешь ложиться. О боже, как я устала!
Глава 29
Бен сидел за кухонным столом, Лабрадор расположился у его ног. Каждый думал о своем. Гораций, прикрыв хвостом передние лапы, наблюдал, как бьются в оконное стекло неугомонные мошки, напрасно рассчитывая пробраться к лампе. Прошло уже десять минут с тех пор, как часы в холле пробили половину двенадцатого.
Бен моргнул и потер глаза: «Пошли, Нед, пора», — он снял с гвоздя ключ и тихонько отпер заднюю дверь.
Гораций, мурлыкая, последовал за ними в сад. Черный Лабрадор пригрозил ему: «Не вздумай увязаться за нами!»
«Мур-р! — отозвался кот. — Раций идет ловить бабочек».
Большой мотылек, до этого бившийся о стекло, влетел в кухню и начал кружить под лампой. Нед заманивал кота обратно в кухню, приговаривая: «Вон, гляди, какой жирный мотылек, пожирней, чем бабочки. Ступай, излови его. Спорим, не сумеешь!»
Гораций презрительно выгнул хвост: «Мяу! Раций ловит бабочек, а уж мотылька-то поймать ему раз плюнуть. Гляди! — он бросился в кухню, вскочил на стол и начал размахивать лапой, стараясь зацепить мотылька. — Мррр… сейчас… сейчас схвачу эту мошкарюгу!»
Лабрадор кивнул: «Вот это дело, Гораций. Изловишь мошкарюгу, будет тебе ужин. Ну, пока. Хм, „мошкарюгу“, что это я мелю? Скоро стану таким же дурачком, как этот кот».
Бен запер заднюю дверь и с любопытством посмотрел на друга: «О чем это ты толкуешь?»
«О мошкарюге, — с раскаянием взглянул на него Нед, — тебе, приятель, не понять. Пошли, небось наши друзья уже заждались».
У чайной лавки Эванса среди ночных теней затаились Уилф Смизерс и его свита.
Регина вынула карманные часы, подаренные ей на день рождения.
— Почти без десяти двенадцать. Сейчас явится.
Худой, нервно переминающийся с ноги на ногу, мальчик по имени Арчи грыз ноготь.
— Наверно, не придет, может, и нам лучше по домам? Мои мать с отцом и не знают, что я ушел.
Уилф потянул его за ухо, да так, что Арчи пришлось встать на цыпочки.
— Трус несчастный, вот ты кто! Вали домой, да поскорее! Но больше к нам не подходи.
— Проваливай, проваливай, слюнтяй, — скорчил рожу Томмо. — Да кому ты нужен, жалкий червяк! Катись!
Но Уилф выпустил Арчи и набросился на толстяка.
— А тебя кто просил вмешиваться, жирнюга? Небось еще больше трясешься, чем он.
— А по-моему, больше всех трясется сам Уилф, не меньше, чем бедный Арчи, правда, Томмо? — прозвучал новый голос.
Уилф чуть не подскочил, когда из темноты появился его недавний обидчик. Однако предводитель шайки быстро взял себя в руки и рявкнул:
— Как ты здесь очутился?
Из переулка на всякий случай подтянулись черный Лабрадор, Алекс и Эми. Бен улыбнулся.
— Так же, как и ты. Как рука? Еще болит? В ответ Уилф презрительно улыбнулся.
— Забудь о моей руке! Ты смошенничал, когда мы дрались, и я тебе это докажу. Но теперь тебе не выкрутиться. Спорю, что ты жалкий трус и тебе слабо принять вызов!
— С чего вдруг я должен принимать твой вызов? — пожал плечами Бен.
— С того, что если не примешь, всем станет ясно, что ты трус! — выкрикнула Регина из-за спины Уилфа.
— Бен не трус, — ответил ей Алекс.
— А ты заткнись, Александра! — фыркнула Регина.
— Сама заткнись, дурища! — взорвалась Эми. Бен встал между ними:
— Ну хватит обзываться! Я приму твой вызов, Уилф, если только это не очередная глупость. Не собираюсь прыгать с колокольни и приземляться на голову, да и лупить рукой по стене тоже не буду.
Кто-то из членов шайки презрительно хмыкнул. Уилф гневно глянул на него и обернулся к Бену:
— Ничего такого я не требую. Никакого подвоха не будет. Так принимаешь вызов?
— Ну, выкладывай, чего ты хочешь! — Бен дунул на прядь, опустившуюся на глаза.
Уилф взял карманные часы у Регины и посмотрел на циферблат.
— Еще две минуты! Как только пробьет полночь, ты войдешь в Дом призрения! Там обитает маньяк-профессор. Войдешь один. Мы останемся здесь и проверим, не сдрейфишь ли ты. Согласен?
Бен, казалось, заколебался и немного попятился.
— Ха-ха! Испугался! — злорадно оскалился Уилф.
— Да нет, — неуверенно произнес Бен, — просто… мне неохота входить в этот дом. У меня на то есть причины.
Регина ткнула в него пальцем:
— Трус! Трус!
Алекс заслонил собой старшего друга. Паренек был бледен, и колени у него тряслись, но он чуть ли не шепотом заявил:
— Отвяжитесь от Бена! Он уже доказал всем, что он не трус. Я вместо него принимаю вызов!
Уилф с удивлением воззрился на него:
— Ты? Ха-ха! Да я слышу, как у тебя коленки стучат друг о друга. Хочешь сказать, что ты пойдешь к маньяку-профессору?
