— Мы можем содействовать открытию вашего личного кредита в любом из городских банков.
Глаза Джакомо загорелись. Марина узнала этот огонь искателя приключений.
— А можно сделать это прямо сегодня?
Чиновники переглянулись и улыбнулись.
— Конечно, — ответили они хором.
— Тогда я сейчас.
Джакомо бросился в комнату, чтобы переодеться. Марина оглянулась вслед ему и замерла, пораженная.
Полицейский натянул себе на голову ее белокурый парик и любовался отражением в зеркале. Он заметил, что все недоуменно смотрят на него, и снял парик.
— Простите, я увлекся немного. Хотел убедиться, что он здорово меняет внешность.
— Убедились? — Марина все еще улыбалась.
— С тех пор как я в полиции, а в полиции я почти всю жизнь, во время карнавала мне приходится дежурить. Следить, чтобы люди развлекались как следует. А так хочется нарядиться каким-нибудь идиотом и бегать по городу, стреляя из хлопушек, или искупаться в фонтане.
Полицейский тяжело вздохнул и с сожалением положил парик на столик перед зеркалом.
— Моя миссия на этом закончена. Всего хорошего. — Полицейский раскланялся и исчез.
Джакомо вернулся вечером, слегка навеселе, в окружении таких же разгоряченных молодых людей. Двое длинноволосых парней тащили ящик шампанского. Коротко стриженная девушка в джинсах волокла за ними тяжелый магнитофон. Громкость была включена до упора, и звуки музыки ворвались в замок, заставив дребезжать стекла. Еще одна девушка в коротком узком платье лимонного цвета обнимала круглую коробку с тортом, и ее рук едва хватало.
Джакомо подхватил Марину на руки и закружил по комнате:
— У меня полные карманы наличных, я решил устроить праздник!
— Поставь меня на пол, — попросила она и с сомнением оглядела всю компанию.
— Это мои друзья.
Друзья помахали ошеломленной Марине руками и под грохот, вырывавшийся из мощного магнитофона, пританцовывая, занялись кто чем.
Джакомо бросился на кровать и со смехом увлек за собой Марину.
— Умберто, тот, что открывает шампанское, — мой друг детства. Мы вместе били окна в лавках, когда нам было по пять лет. Он музыкант, бас-гитарист одной группы.
— Одной очень хорошей группы, — поправил его Умберто, нечаянно облив хлынувшим из бутылки шампанским девушку в лимонном платье и сразу же покраснев.
Умберто был похож на мальчика из хорошей семьи, потерявшего социальные ориентиры. Вежливая смущенная улыбка пряталась под давно не стриженными волосами, нависающими на лицо.
— Их песня из первого альбома две недели держалась в лучшей итальянской десятке.
— Это правда, — добавил Умберто, снова покраснев.
«Просто очаровательно», — подумала Марина.
Лимонное платье на длинноволосой брюнетке, облитое шампанским, промокло, и сквозь мокрую ткань стало видно черное белье. Не колеблясь девушка сняла платье и повесила на стул. У нее была отличная фигура.
— Это Мария, — пояснил Джакомо, бросив девушке полотенце. — У нее от меня ребенок.
Глаза Марины округлились.
— Что-что?
Девушка рассмеялась.
— А что здесь особенного? Мальчик, ему полтора года.
— Наверное, мы поженимся.
— Но не раньше, — перебила Мария, — чем ты закончишь университет и найдешь нормальную работу. За бездельника я не выйду замуж. Мне наплевать на твои миллионы.
— А что Мария думает о твоей нынешней работе?
— Я полагаю, — ответил Джакомо, — ее это забавляет. Не так ли, Мария?
Девушка не ответила.
— И потом, — продолжил Джакомо, — я уже уволился. У меня теперь есть деньги. Все-таки молодец старушка княгиня. А это Федерико, мой бывший одноклассник. Правда, двоечник. Но зато — лучший водолаз на всей Адриатике, звезда показательных выступлений.
У Федерико были такие же растрепанные длинные волосы, как и у Умберто, но потемнее. Глядя в глаза Марине, он протянул ей бокал с пузырящейся жидкостью. Его взгляд напоминал Марине об измученной рыбе в искусственном бассейне магазина «Дары моря».
— И наконец, та, что разрезает торт, — Лючия. Она девушка Федерико. За этих людей ты можешь быть совершенно спокойна.
Федерико не отрывал глаз от Марины. Чтобы отвлечь его, Марина спросила:
— Расскажите мне о своей работе.
Федерико вздрогнул и оглянулся на Лючию, как бы ища у нее поддержки. Лючия игриво подмигнула ему. Он откашлялся и прерывающимся голосом заговорил:
— Видите ли, Венеция за последние сто лет осела в море на двадцать три сантиметра. Мы погружаемся, как древняя Атлантида, и я думаю, что за моей профессией — будущее.
Марина никак не поощрила этот небольшой монолог, и Федерико замолчал.
Марина пыталась расслабиться. Ей хотелось кивать и острить в ответ, но напряжение не покидало ее. Друзья Джакомо подшучивали друг над другом, уплетая торт. Федерико не отрывал взгляда от Марины, и это тоже служило предметом для шуток. Никто из гостей не заговаривал с ней.
Она снова остро ощутила себя среди чужих, мало понятных ей людей. Даже их речь, переполненная сленгом, усиливала чувство одиночества. Будто она попала на Марс.
Кассету с записью лучших рок-н-роллов Элвиса Пресли сменили баллады в исполнении Ника Кейва. Федерико выключил верхний свет, оставив мерцать свечи, и двинулся к Марине. Но Джакомо уже подхватил ее и обнял за талию. Лицо его было совершенно трезвым и виноватым.
— Извини меня за сегодняшнюю выходку. На меня что-то нашло, я, наверно, на солнце перегрелся.
— Ладно, забыто.
— Спасибо. Я очень дорожу твоей дружбой и чуть все не разрушил. А теперь, — обратился Джакомо ко всем, — едем кататься. Я нанял лодку на всю ночь.
Девушки захлопали в ладоши, и вся компания с шумом вывалилась на улицу.
Лодка, в которую они забрались, была по случаю особого заказа разукрашена разноцветными фонариками и бумажными цветами. Марина знала, что местные жители редко пользуются гондолами. Для них это довольно дорогое развлечение, предназначенное специально для туристов. По своим делам они обычно ходят пешком. Чтобы пройти насквозь весь город, достаточно, если знаешь дорогу, одного часа. Джакомо догадался, как удивить своих друзей.
Лодка беззвучно скользила по черной как смола воде. Редкие фонари и высокая луна освещали их взволнованные полудетские лица. В полной тишине Мария, девушка в желтом узком платье и мать ребенка Джакомо, вдруг запела. Ее звонкий высокий голос далеко разносился над пустынным каналом и терялся эхом среди домов.
Это была старинная народная песня о женщине, которую муж-пастух, вернувшийся со стадом коз домой, застал в разорванном платье.
