— Даю слово, — твердо сказал Мейнард. — Неужели ты могла подумать, что я?…
— Роберт, позволь, я буду думать то, что мне думается. Я ведь уже сто раз не та девушка, которую ты знал и, наверное, любил. А теперь нам нужно увести корабли за дальнюю оконечность рифов — оттуда не будет видно даже мачт. Когда «Рыба-меч» причалит, мой корабль пойдет на абордаж, а вы будьте готовы напасть следом. Перед тем как мы соприкоснемся со шхуной, можно успеть угостить ее пушечными залпами.
Вероника сделал уже шаг к веревочному трапу, но Роберт вдруг решился, догнал ее и схватил за руку.
— Постой! Прежде чем начнется бой… Мы ведь можем погибнуть, верно? Но я не хочу предстать перед Господом, не сказав тебе…
Девушка снизу вверх спокойно и грустно смотрела в лицо Мейнарда, и тот вдруг понял, что говорить уже ничего не нужно.
— Ты не сказал мне, каким образом Роберт Тич тогда, три года назад, узнал, что в порту Чарлстона стоят корабли с богатыми пассажирами и на каких именно кораблях они находятся? Так?
Он пошатнулся, помертвел, схватившись рукой за фальшборт, чтобы не рухнуть на палубу — у него вдруг подкосились ноги.
— Я не думал, что это может погубить адмирала! — выдохнул Роберт, сжимая руку Вероники с такой силой, что, возможно, ей было больно, но она не повела и бровью. — Я хотел только отдать карточный долг этому паршивцу — племяннику губернатора! В нашем городе жил один купец — он постоянно доносил пиратам, кто, что и сколько привозит в порт, чем можно поживиться, когда тот или иной корабль выйдет в море. Но, конечно, купец не знал и не мог знать, на каких кораблях находятся те пассажиры и сколько в городском банке золота. Он сказал, что Черная Борода заплатит за эту информацию огромные деньги.
— И ты их получил?
— Да.
Роберту было бы легче, если бы лицо девушки исказилось гневом, если б она схватилась за висевшую у ее пояса саблю. Но она смотрела со все той же горестной грустью.
— Я догадалась об этом совсем недавно, Роберт, — сказала леди Дредд. — Когда узнала, что ты жив, сперва просто страшно обрадовалась. А после подумала, что ты был одним из немногих, кто все это знал. И перед тем мне рассказали, какую огромную сумму ты проиграл в карты. Я еще думала, как попросить отца ссудить тебе эти деньги… Хотя, возможно, у него и не нашлось бы столько.
Он молчал, отвернувшись.
— И потому ты так встревожился, когда отец задумал взять Тича живым, чтобы предать суду, — продолжала Вероника. — Ведь его бы спросили, от кого он получил сведения, верно? И когда стало ясно, что отец не отступится от своего намерения, ты передал Черной Бороде предупреждение, чтобы он уходил из своей бухты-тайника? Так? Тебе не пришло в голову, что вместо бегства Тич придумает засаду?
— Нет! — со смешанным чувством ужаса и ярости воскликнул Мейнард. — Богом клянусь — нет! Это уже не я… Я не предупреждал пиратов и не знаю, какой Иуда это сделал!
— Слава богу!
В голосе, во взгляде, в движении, которым Вероника осенила себя крестом, было такое неимоверное облегчение, что на миг у Роберта отлегло от сердца. Значит, больше всего она боялась именно этого.
— Ты мне веришь?! — Он вновь крепко сжал ее руку.
— Верю, Роберт. И еще раз скажу: слава богу!
— Я хотел быть рядом с адмиралом Дреддом в бою, — проговорил лейтенант тихо. — Но собирался застрелить Тича, чтобы скрыть мою тайну. Во всем остальном — уже не моя вина. Хотя вины и так более чем достаточно! Я ведь даже предположить не мог, что этот выродок обстреляет порт, что потом устроит эту западню… Все эти годы я чувствовал себя преступником. Ты будешь права, если просто меня пристрелишь!
— Ну, тогда уж, кто кого! — вздохнула леди Дредд. — Ты говоришь с пиратом, Роберт. И вновь совершаешь преступление, не собираясь сдавать его властям.
— Сдам другого! — сквозь зубы отрезал офицер. — Ну, так что же? Пора по местам?
— Пора. Только не забудь спустить паруса. Их могут заметить. Поднимешь только, когда «Черный алмаз» появится из-за рифов. Удачи!
«Рыба-меч» появилась тогда, когда ее и ожидали — едва налитый светом диск полной луны взошел из-за горизонта, как темный силуэт шхуны нарисовался на его фоне. Шхуна шла на всех парусах. Вот она сблизилась с темными грудами, торчавшими меж скал, вот развернулась, собираясь пришвартоваться.
— А как он найдет именно то место? — шепнул Джулиан Рей на ухо Веронике. — Тут можно неделю копаться во всяком хламе?
— Можно! — кивнула она. — Ну, а новолуние-то на что понадобилось, как думаешь? Вон, возле того рифа лежит на боку разбитый барк. Хорошо, что дядя Генри его запомнил. Так вот. Черная Борода думает, будто лунная дорожка должна коснуться этого барка, и тогда по ней нужно двигаться до следующего рифа, а у его подножия и есть клад.
— Мудрено! — присвистнул Рей. — Но, знаете, сэр: я ведь тоже мог бы во все это поверить… Как задумаешься, сколько здесь может лежать всякого добра. Оно точно здесь?
— Почти наверняка. И почти наверняка бочки и ящики с сокровищами густо вымазаны смолой. Но наша цель — вначале поквитаться с Тичем.
— Этого все хотят, если не меньше вашего, капитан, то уж точно всей душою! — проговорил стоявший позади капитана и помощника старый штурман. — Однако нам пора ставить паруса: «Рыба-меч» уже обогнула скалу со старой баркой. Сейчас она окажется в узком заливе между рифами, вот тут-то и надо ее запереть!
— Ставь паруса! — возвысила голос Вероника. — Вперед!
Дальнейшее было похоже на очень красивый и очень страшный сон. Черный бриг со сверкающим, как настоящий бриллиант, носовым украшением летел по низким пенистым волнам, окутанный серебром пронизанных луной облаков. Казалось, что именно летит, едва касаясь воды.
Со шхуны его увидели. Более того, скорее всего ждали: Роберт Тич не сомневался, что коль скоро капитан Черный Алмаз собирается взять сокровища Моргана, то сделает это уже в ближайшее полнолуние, а значит, они столкнутся возле острова Санта-Каталина.
И впервые за долгое время почти суеверный страх к капитану Черный Алмаз, который пророчества старой гадалки Джудиты с острова Ямайка внушили Роберту Тичу, отступил перед жаждой, веками подавлявшей в миллионах душ все самые сильные чувства, — жаждой золота.
В лунном сиянии любой звук казался громче и сильнее, чем был на самом деле. И при этом звуки никак не влияли на замерший среди расплавленного серебра мир. Грохот двадцати бортовых пушек даже не заставил быстрее катиться волны, не поколебал дымчатые поля облаков, раскинувших крылья вокруг огромной, как призрак луны. Пушки выстрелили, дым окутал «Рыбу-меч» и… ничего не произошло! Действительно ничего, потому что ни одно ядро не попало в идущий полным ходом бриг. Заранее предвидя залп, Вероника приказала рулевому взять вправо. Но ответить пушки «Черного алмаза» не могли — для этого нужно было развернуться, а разворачиваться бриг не собирался. Поймав ветер, он все ускорялся и ускорялся, как будто идя на таран.
