В это мгновение раздался суровый голос, покрывший и лязг оружия, и топот людей, ринувшихся на приступ, и рев стада. То был голос пожилой женщины:
– За мной, дочери мои, за мной!..
Тетушка Поля Поттера с фонарем в руке бросилась к пролому в стене. На миг она появилась в бреши, трагически прекрасная, и вновь повторила свой призыв:
– Спасем мужчин! Спасем защитников отечества!
Ее дочери без колебаний бросились к ней, сознавая, что идут на верную смерть. С тылу на женщин надвигались англичане, перешедшие в штыковую атаку, перед ними металось и ревело обезумевшее стадо.
– Вперед! Вперед! – командовали офицеры.
Старая мать принялась созывать коров, и ошалевшие животные наконец-то стали прислушиваться, потом узнали привычный голос хозяйки и двинулись к ней. Они сгрудились у пролома и вдруг, вновь обезумев от необычной обстановки, ринулись на английских солдат в тот самый миг, когда те уже были готовы ворваться во двор фермы.
Женщины оказались между англичанами и стадом. С одной стороны на них надвигался лес штыков, с другой – лавина коровьих туш и острых рогов. Крик отчаяния вырвался у Жана Грандье и его товарищей, которые только теперь поняли замысел мужественных бурских женщин.
Ошалев от боли, причиняемой привязанными к хвостам колючками, коровы ринулись через брешь на волю. Несчастные женщины были вмиг растоптаны стадом, затем оно ураганом налетело на англичан, опрокинув и смяв первые ряды атакующих. Коровы неслись неудержимой лавиной, а вырвавшись на свободу, разбегались во все стороны по велду.
Молокососы, мгновенно вскочив в седла, ринулись следом. Героическое самопожертвование женщин не пропало даром – в рядах англичан стадо произвело не меньшее опустошение, чем ураганный артиллерийский огонь.
Однако упорство не позволило им отступить и теперь. Горнист протрубил сбор, офицеры перестроили поредевшие линии и снова бросили их в атаку. На все это ушло не более пяти минут.
И вдруг во тьме полыхнуло багровое пламя и прогремел сильный взрыв. За ним – второй, третий… еще и еще! Вспышки возникали в самых неожиданных местах, даже на артиллерийских позициях, превращая в труху и щепки зарядные ящики и повозки.
Со всех сторон из мрака летели жуткие останки людей и животных, перемешанные с глиной и камнями. Перепуганные и оглушенные английские солдаты перестали слышать слова команды: все заглушал неистовый рев коров, то и дело прерываемый взрывами и воплями раненых. Вокруг царил страшный хаос, которому, казалось, нет конца, как нет и объяснения…
Замысел Жана Грандье удался – но какой чудовищной ценой! И хотя взрывы динамитных шашек становились все реже и отдаленнее, англичане решили, что столкнулись чуть ли не с целой армией и отступили до самого водохранилища. Наскоро собрав остатки своих подразделений, они провели остаток ночи в тревоге, ежеминутно ожидая контратаки.
Не спали и Молокососы. Им предстояло предать земле тела женщин, спасших им жизнь. Они не хотели уходить из этих мест, пока не исполнят свой человеческий долг. С первыми проблесками рассвета Жан и его товарищи отправились обратно на ферму. Пробираться приходилось со всеми предосторожностями, так как ферма могла оказаться занятой неприятелем.
Сорвиголова шел впереди, одной рукой ведя своего пони, а в другой держа наготове маузер. Когда Молокососы приблизились к пролому в стене, их глазам предстало жуткое зрелище. На равнине неподалеку от пролома лежало десятка три искалеченных трупов солдат, растоптанных копытами коров. Повсюду виднелись лужи крови, валялось исковерканное оружие. А у самой стены усадьбы они обнаружили изуродованные тела пожилой бурской женщины и ее дочерей. Трудно было удержаться от жгучих слез при виде того, во что превратились юные цветущие девушки и их мать.
Однако время шло, и следовало исполнить горестный долг. Враг был рядом и в любую минуту мог вернуться – и тогда жертва, принесенная женщинами, потеряла бы всякий смысл.
Сорвиголова, стараясь, чтобы его голос звучал твердо, произнес вполголоса:
– Довольно слез, друзья. Пора браться за дело… А ты, Фанфан, держи под наблюдением равнину.
Отыскав на ферме лопаты и кирки, Молокососы с ожесточением принялись копать красноватую землю, казавшуюся насквозь пропитанной кровью. Вскоре могила достигла необходимой глубины. Сорвиголова и Поль застлали ее дно белоснежной простыней, а затем осторожно и бережно опустили в нее тела бурских героинь и прикрыли второй простыней.
Жан, сорвав со своей шляпы кокарду с цветами национального флага Трансвааля, бросил ее в могилу и взволнованно произнес:
– Прощайте – и покойтесь с миром! Вы отдали все, что у вас было, своей стране…
Молокососы последовали примеру командира, и их кокарды образовали на белоснежном саване яркое созвездие, сверкавшее красным, белым и зеленым цветами – символами измученной, окровавленной, но все еще живой родины буров. Затем они снова вооружились лопатами и молча засыпали могилу.
Сорвиголова уже собирался дать приказ отходить, но Поль Поттер, срезав с акации длинную ветку, остановил его.
– Погоди! – крикнул он и бросился на сеновал.
Схватив охапку сена, Поль навертел его на ветку так, что получилось подобие огромного факела, чиркнул спичкой и помчался в дом, поджигая на своем пути все, что только могло воспламениться. Из дома он пронесся в конюшню, затем в коровник и, наконец, вернувшись к сеновалу, с размаху зашвырнул туда пылающий факел.
– Вот теперь действительно пора! – сказал он, отряхивая руки.
В считанные минуты пожар охватил всю ферму. Не обращая внимания на бушующее вокруг пламя, Молокососы выстроились перед свежей могилой, и Жан скомандовал:
– На караул!..
Это была последняя почесть, которую они могли воздать тем, кто пал за свободу своего отечества. После этого они покинули двор фермы через пролом в стене и направились к лошадям. Поль обернулся и произнес срывающимся от гнева и боли голосом:
– Пусть эти развалины станут для них гробницей. И пусть никогда нога завоевателя не ступит на землю, в которой они упокоились!
В это мгновенье раздался возглас Фанфана:
– Тревога!.. Англичане!..
На равнине показался небольшой отряд улан. С десяток кавалеристов мелкой рысцой трусили среди высоких трав.
– В седло! – скомандовал Сорвиголова. – Уходим!
Он торопился доложить генералу Бота об исполнении задачи – и только это обстоятельство заставило его снова повторить свой приказ. Однако далось это Жану с немалым усилием. Удрать, не приняв боя с ненавистным врагом, – совсем не похоже на Молокососов!
– Черт, неужели каждый из нас не мог бы уничтожить хотя бы по одному из них?.. – пробормотал Сорвиголова.
