– Я двенадцать лет на службе, – обиделась девушка, – а ты, щенок, в настоящем бою ни разу не был. Смотри, в штаны не навали, когда тебя возьмут на прицел и положат физиономией в грязь.
– Не пугай, пуганый, – возразил тот. Я специальную подготовку прошёл, о которой защитники города и не мечтали. Мне ли их бояться? Они не бойцы, а пролетарии.
– Захлопни пасть, боец, – послышался голос командира отделения. Я потомственный военный, а кто ты? Такой же пролетарий или крестьянин, только подготовленный и на весь белый свет озлобленный. Как же я вас всех ненавижу! Строите из себя профессионалов, а у самих нет ничего за душой, кроме волчьей ненависти и корысти. Одни деньги вас интересуют. Шакалы вы и продажные твари. И долбанное ополчение города тоже. А чем вы лучше их? Такие же бандиты и мародёры.
– Успокойся, командир, – улыбаясь, произнесла Наташа, пытаясь сгладить спор. Нервы надо беречь, от них все болезни. Предлагаю сосредоточиться и не отвлекаться на пустую болтовню, а то, не ровен час, влетит пуля в рот.
– Верно, Наташка говорит, – согласился пожилой вояка с серебристыми волосами. Слушайтесь её, и всё будет в порядке. Она наш талисман и ангел-хранитель. Велела заткнуться – будем молчать!
– Тебе бы только прогибаться, – не унимался молодой спорщик. В своём селе ты тоже всем ботинки чистил. Смотри у меня …
Его фразу прервал свист пули, влетевшей прямо в рот. В следующий миг его черепная коробка расслоилась, окатив собеседников теплыми и липкими фрагментами мозга. Тело несчастного завалилось и, скатившись по броне, исчезло в зловонной придорожной канаве. В спешном порядке десант покинул машину, укрывшись за гусеницами, а в головную БМП прямой наводкой влетел снаряд, вывернув башню и отправив на тот свет весь экипаж. Колонна грозной бронетехники застопорилась, а из леса вырвался шквал смертоносного металла, сбивая с ног бойцов и прошивая броню. Из открывшихся люков «посыпались» солдаты, прячась в лесополосе, укрытой от обстрела колонной пылающей бронетехники. Шокированные бойцы попытались вести ответный огонь, но наступающие ополченцы накрыли их плотной свинцовой завесой автоматных и пулемётных очередей не давая поднять головы. Спустя пару минут, из лесополосы послышались отчаянные мольбы о пощаде. Оставшиеся в живых солдаты сложили оружие, предпочитая плен неминуемой гибели.
Тяжёлый солдатский сапог с чудовищной силой влетел в рёбра, перевернув её на спину.
– А ну встать! – послышался возмущённый голос ополченца. Встать я сказал или буду стрелять!
Пошатываясь, Наташа поднялась на ноги, держась за ушибленный бок и пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Оказывать сопротивление не было ни сил, ни желания.
– Пошла вперёд! – приказал солдат в чёрной маске на лице, подталкивая её прикладом «Калашникова». И двигайся шустрей, а то снова ударю.
– Не бей меня, – прошептала девушка, – не бей, я сдаюсь!
Подняв с земли её автомат, солдат передёрнул затвор, отстегнул рожок с боеприпасами и сунул его за пояс. Передав автомат пленной, он произнёс:
– Таскай его сама, у нищих слуг нет. Расстрелять бы тебя, но мы пленных не добиваем. Повезло тебе, тварь!
Выйдя на дорогу, Наташа встретилась взглядом с пятью оставшимися в живых сослуживцами.
– Неужели я имею такой же ущербный вид? – подумала она, разглядывая грязных, окровавленных военнослужащих. Нет, я выгляжу хуже. Моя одежда залита кровью и забрызгана мозгом несчастного молодого человека. Я даже не помню, как его зовут. Точнее звали.
Выстроившись в шеренгу, пленные молча ожидали скорбной участи. Понурые, словно побитые собаки, опустив головы и опасаясь взглянуть в глаза ополченцам.
– Ты ранена? – задал вопрос молодой офицер.
– Нет, это чужая кровь, – ответила Наташа, не посмев поднять глаза. Ей казалось, что стоит взглянуть на любого из них и её тотчас расстреляют. Наташу не страшила смерть, но умирать побеждённой она не желала.
– В тюрьму их, – распорядился офицер. И вызовите доктора, пусть осмотрит пленных. Если надо кого-то подлатать – отвезите в больницу и окажите необходимую помощь…
В тюрьме Наташу поместили в одиночную камеру с отстёгнутыми нарами. Присев на край деревянный скамьи, она взглянула в глаза конвоиру и робко попросила:
– Разрешите мне принять душ?
– Нет проблем, – ответил пожилой страж, окинув её понимающим взглядом. Располагайтесь и ждите. К Вам придёт женщина и проводит в душевую. После осмотра доктора Вам принесут чистую одежду и накормят.
– Прямо как в пансионате, – подумала Наташа, проводив старика недоверчивым взглядом. И персонал подозрительно вежливый, что-то здесь не так. Не верю я им, что-то недоброе они затевают.
После необходимых процедур осмотра её вернули в камеру и накормили. В изнеможении она опустилась на нары и легла на бок. Рёбра сильно болели, а в голове звенела тревожная пустота. Закрыв глаза, она быстро заснула. Сквозь сон Наташа слышала, как открывалась дверь, и ей приносили воду, но будить пленницу не стали. Во сне она видела беззаботное детство и счастливую юность. Затем появилась дряблая старуха по имени смерть. Ненасытная женщина с косой протягивала к ней костлявые руки и произносила страшные заклинания, от которых Наташа проснулась в холодном поту.
Утром её накормили завтраком, выдали постиранное и поглаженное форменное обмундирование и конвоировали на допрос в штаб сил самообороны.
Войдя в кабинет с тяжёлой дубовой дверью, она встретилась взглядом с расположившимся за столом майором.
– Милости просим, присаживайтесь! – вежливо произнёс он, указывая место на стуле. Пожалуйста, пожалуйста!
– Меня расстреляют? – поинтересовалась Наташа, удобно расположившись на крепком деревянном стуле.
– Боже упаси! – воскликнул офицер, скорчив участливую гримасу. Зачем расстреливать, мы же не звери. Ответите на интересующие нас вопросы, и я отпущу Вас на все четыре стороны. Гуляйте с миром, кстати, у Вас безупречная послужная биография. Участница международных антитеррористических операций, даже наёмницей успели поработать. К нам присоединиться не желаете?
– Не желаю, – ответила Наташа, тоном, не терпящим возражений.
– А Вы несговорчивая, поэтому до сих пор лейтенант?
– Поэтому.
– Ненавидите нас? – поинтересовался майор, растягивая слова.
– Ненавижу, – честно ответила она, не отводя взгляд.
– Понимаю, – сочувствующе произнёс офицер. Ваша пропаганда делает из нас монстров, а мы всего лишь защищаем свои дома. Чем мы провинились и за что вы нас убиваете?
– Вы предали родину, – констатировала она. Осквернили землю предков, затеяв мятеж против правительства. Независимости захотели? Так мы вобьём её в крышки ваших гробов. Предатели подлежат уничтожению, а их родственников ждёт приговор военного трибунала.
– И это понимаю, – согласился майор, нервно покусывая губы. Вам промыли мозги. Война длится несколько месяцев и в отличие от вас нам некуда отступать. Сдав город, мы подпишем себе смертный приговор. И не только себе, а ещё и своим близким. А горожан и жителей окрестных деревень вы превратите в рабов. Куда нам деваться? Мы вынуждены оборонять город до последнего солдата. Честно говоря, жаль, Наталья Петровна, что мне не удалось Вас переубедить. В связи с возникшими разногласиями, позвольте мне представить нашего дорогого гостя, который желает с Вами побеседовать.
