За месяц они сдружились. У Жени не было опыта общения с девушками. Наверное, его одноклассницы достойны внимания, только сам он подойти не осмелился, а они инициативы не предпринимали. Теперь же проснулась вся его боль по ласке женщины – тихой и доброй, и Милка такую ласку выплескивала на него.
Когда же батальон направили на учения в летний лагерь, она сама приезжала к нему в гости. Как добивалась, чтобы его вызывали на КПП и позволяли выйти за пределы части, он не знал. Много позже выяснил: отчимом Милы был начальник штаба дивизии полковник Балашев, который, желая расположить к себе девушку, помогал ей в организации кратких и редких свиданий.
Сердце Евгения открылось навстречу новым переживаниям, захватившим быстро и бурно. Может, многолетняя привычка к сдерживанию чувств подвела, а может, именно эта девушка была той юношеской мечтой, которая перерастает в мужскую любовь и не гаснет никогда? В сентябре обоим стало ясно, что встретились они в парке не зря, и что их будущая жизнь невозможна друг без друга. Не сопротивлялась и Милкина мама, почему-то сразу одобрившая выбор дочери. В общем, надо было дождаться девичьих восемнадцати лет, и тогда она с полным правом могла направиться за ним в любые края, сметая на своем пути всяческие преграды.
Женя рассказывал девушке о бабушке и уже представлял, как замечательно они заживут втроем, полагая, что Милочка будет неплохой хозяйкой, и баба Нюра, наконец, отдохнет, от домашних обязанностей. Не то, чтобы он спешил нагрузить этими обязанностями свою любимую. Он был уверен, что она сама этого страстно желает. Окончив школу, Милка устроилась библиотекарем и совсем не думала о продолжении обучения, убежденная, что теперь ее жизнь зависит от будущего мужа. Может, и обучения не нужно, поскольку женщина замуж выходит не для профессии, а для того, чтобы стать любимой женой, заботливой матерью и хорошей хозяйкой дома.
Тася удивлялась столь быстрому развитию романа, тем более что в школьные годы ее подруга такой прыти по части мальчишек не проявляла. «Может, ты, Милка, спящей красавицей была, а мы и не заметили?» – смеялась она над подругой и страшно завидовала, убежденная, что именно она более подходит для серьезного романа.
Осенние дожди принесли с собой не только тяжесть марш-бросков по размытым дорогам, они принесли грусть расставания. Среди десантников ходили слухи, что их направят в Грозный. К этому времени юношеские взгляды Евгения слегка изменились. Он по-прежнему считал, что каждый мужчина обязан защищать Родину и выполнять воинский долг, только не был уверен, что этот долг надо выполнять, направляя автоматы на своих. Он еще не разобрался, считать ли чеченцев своими или чужими. Конечно, комбат убеждал, что те выступили против единства страны, и своими действиями ослабляют ее безопасность, нарушая тем самым Российскую конституцию. Странно то, что война идет внутри страны между ее народами. Однажды вызвал Евгения в свой кабинет полковник Балашев.
– Сержант Воронков прибыл по вашему приказанию, – отрапортовал, предчувствуя сложный разговор.
– Садитесь, Воронков, – показал полковник на стул, стоящий в стороне от стола.
Тот сел. Полковник вышел из-за стола, сел рядом.
– Ты, сынок, не кипятись, – заговорил он тихим голосом. – Мне, понимаешь ли, Мила не безразлична. Запретить вам встречаться я не могу. Но и не позволю, чтобы ты ее обидел. Потому ответь прямо, – полковник долго молчал, подбирая слова, а, может, и сам не знал, на какой вопрос ждет прямого ответа. – В общем, ты думаешь серьезно или роман армейский завел?
Не стал бы Евгений обсуждать с посторонними людьми свои сердечные дела, только полковник не посторонний, к Милке хорошо относится, беспокоится за нее и ждет честного ответа. Ему же прятаться нечего, наоборот, надо отстоять право на девушку, а значит и ее право на счастье. Встал, поправил гимнастерку и четко произнес:
– Я думаю, Василий Денисович, мы с Милкой через полгода распишемся, а закончу службу, в Калугу уедем.
– А-а, – протянул полковник, – ты садись. Через полгода – это хорошо, это замечательно – через полгода. Только ведь слышал о командировке? Говорят в полку?
– Говорят.
– То-то, и полу го да у вас не будет. Ну, да ладно. Верю я тебе, парень. Не отсылал бы, но, сам понимаешь, служба, – полковник замолчал, сосредоточенно обдумывая ситуацию. – Может, перевести тебя в штаб части?
– Нет, Василий Денисович, я отслужить обязан. Куда направят, туда и поеду.
– Что ж? Вернешься, тогда и поговорим. И то верно: Милка – молода очень, ей в себе разобраться надо. Ты – служилый, от приказа зависишь. Об одном прошу, не тронь девчонку пока.
Ну, это уж совсем зря говорить. Евгений – человек обстоятельный и ответственный. Сам понимает: убить могут, и нельзя ему горе женское оставлять, да еще с ребенком. Он-то без отца-матери рос и никому такого не желает, а уж тем более сыну родному. Напрасно такой разговор полковник затеял. В обиде на него вскочил и пророкотал:
– Так точно, все ясно, товарищ полковник. Разрешите идти?
Полковник поднял на него глаза, помолчал и ответил:
– Идите, товарищ сержант. В добрый вам час.
Ночью батальон подняли по тревоге, отвезли на подмосковный аэродром, а на следующий день он уже подлетал к Назрани, откуда был направлен в Веденский район Чеченской республики.
Отделение, в котором служил Евгений Воронков, получило задание проверить опустевшее горное селение. Многие мирные жители покинули его, опасаясь разборок федеральных властей, с одной стороны, и собственных народных защитников, с другой. Дома стояли брошенными, без людей, без скота и домашней птицы. Мертвая тишина окутывала улицы и проулки. Осматривали каждый дом.
Эти дома отличаются от русских деревенских домиков. Добротные, кирпичные, двух или трехэтажные, на высоком фундаменте и с глубокими подвалами – они прочно утвердились на земле. В них, как правило, десять-пятнадцать комнат, рассчитанных на проживание больших семей. Во дворе обязательно располагаются кирпичный или каменный сарай, гараж и другие постройки. Осмотреть один такой дом – задача трудная, а в селении их несколько десятков. «Почему между нами ненависть? – размышлял Евгений, осторожно пробираясь по дому. – Народ-то, по всей видимости, работящий. Что заставляет их воевать?».
Вдруг мертвая уличная тишина прорвалась автоматной очередью из дальнего окна, обозначив собой начало боя. На окраине, в трех последних домах, засели боевики, не желавшие остановиться в братоубийственной бойне. Да если бы и остановились, что стали бы делать, разучившись решать проблемы мирными средствами?
Впервые Евгений оказался в бою. Одно дело – учеба, другое – реальное событие, требующее сосредоточенного внимания, быстроты реакции и решительных действий, что воспитано в нем с детских лет. На армейском полигоне отработал он навыки стрельбы и ножевого боя. Но впервые перед ним стоит цель – убить человека! Их учили: противник – не человек, а враг, способный уничтожить твой дом и твоих близких. Не убьешь ты – он убьет тебя. Десантники знают: побеждает тот, кто лучше просчитал ситуацию, уверен в себе, отстаивает правое дело.
