«Так вот что такое безопасность, — пронеслось в ее мозгу. — Полная. Навечно. Это когда оберегаешь друг друга от боли, всегда... »
Но тут на выручку подоспел Алэн Дюлейн. Стук его каблуков по земляной дорожке разрушил гармонию. Вспыхнул фонарь. Его бесстрашный луч прорезал тьму, нащупал их сплетенные тела, и спала защитная пелена ночи.
Туша на крыше зашевелилась. Дуло револьвера Малыша, как змеиное жало, высунулось между ветхими черепицами и замерло в боевой готовности.
Как только была разорвана броня мрака, в воздухе зазвенела угроза, и у Сэма захватило дух. Он прижал ее руки по швам и прикрыл всю ее собой. Повернул и образовал вокруг нее прикрытие, широкое, как его кости, плотное, как его тело, и бренное, как его жизнь.
Револьвер выстрелил, тьму пронзил хриплый вскрик, луч света в смятении улетел прочь.
— Крыша! Крыша! — хриплым от волнения голосом завопил Рейли.
Малыш уполз, но его настиг мятущийся свет. С первого раза Рейли лишь ранил Малыша в руку. Вторым выстрелом он уложил его на месте.
В темноте Кэй медленно прижималась к холодному металлу машины, спину больно царапала ручка дверцы. Теплое слабеющее тело Сэма тянуло ее к земле.
ГЛАВА XXIIПроснувшись, Кэй тотчас же сердито сказала:
— Вы меня чем-то напоили. Усыпили.
— Пришлось, родная моя, — сказала мать. — Ты дома. Уже утро.
Кэй села в кровати, и ее захлестнула глубокая волна скорби.
— Он умер?
— Нет... еще, дорогая...
Кэй схватила маленькую ручку своей матери.
— Где он, мама?
— Успокойся, он в больнице. Неподалеку отсюда.
— Здесь? Так далеко?
— Кэтрин. — Лицо матери было искажено до неузнаваемости. — Родная моя, он умрет. По крайней мере, это вполне может случиться.
— Я знаю, мама, знаю. Я это знаю. — Она оглядела свою комнату. — Здесь все так странно. Не так, как раньше.
— В первое время тебе все будет казаться странным. Как и мне.
— Да, наверное. А у меня странный вид? Мама, ты-то понимаешь?
— Кое-что, — выдавила Марта. — Сыщик, который пришел со мной поговорить, нашел записку. Я не понимаю, я ничего не понимаю...
— Сэм... Сэм велел тебе передать... — она не закончила.
— Мне... мне он нравился, — сказала мать.
Кэтрин поцеловала ее.
— Который теперь час?
— Еще не поздно. Здесь Алэн. У тебя вполне нормальный вид, родная, не слишком странный.
— Я хочу встать. Мама, вы туда звонили?
— Только что папа звонил.
Она надела костюм, собираясь выйти в гостиную.
Алэн с отцом сидели в большой комнате.
— Тебе лучше? — Алэн был нежен. Предупредителен. — Теперь ты больше похожа на себя, — одобрительно кивнул он.
— Сэм не умер? — Он скривился от ее вопроса, от ее взгляда. — Что будет, если он выживет, Алэн?
— Я не знаю, дорогая, давай не будем...
— Что касается Амбиелли, то тут никаких затруднений возникнуть не может, — неуверенно начал ее отец. — Это случилось в порядке самозащиты, я это покажу.
— Хохенбаум мог бы кое-что рассказать, — возразил Алэн.
— Но он же мертв.
Алэн кивнул, она вздрогнула.
— Кэй, если Линч выживет, мы сделаем все возможное, чтобы уберечь тебя от всякого рода неприятностей, — сказал отец. — Но это сенсация. В газеты не заглядывай.
— Не буду. — Их взгляды встретились. Два взрослых человека, она и ее отец. Оба знали, что могут возникнуть неприятности.
— До сих пор мы...
Лицо Алэна помрачнело.
— Ты сказал, как я велела? — резко спросила она.
— Мы вообще почти не разговаривали с репортерами. Разумеется, мы в осаде.
Она села завтракать. Родители, хотя их руки непроизвольно тянулись к ней, удалились. Оставили их вдвоем с Алэном. Она попыталась что-нибудь съесть. Но не смогла прикоснуться к еде. Чашка чуть не выскользнула из ее пальцев.
— Принюхиваешься, откуда подует ветер? Умрет он или нет? — Она обеими руками зажала себе рот.
— Кэй, дорогая, — ласково начал Алэн, — мы все понимаем. Вчера вечером ты была немного истерична. Мы просто об этом забудем. Только, прошу тебя, больше не надо. Ты дома, дорогая. Теперь ты в безопасности.
«В безопасности?» — подумала она.
— И ты простишь меня, Алэн? Мою истеричность?
— Разумеется.
— И поймешь?
— Разумеется, я все понимаю, — буркнул он. — Сэм Линч убил человека, которого ты так боялась. Ты видела, как он это сделал. Конечно же, ты была ему благодарна.
— Это... великолепный шаблон, — медленно проговорила она, — но это не так. Понимаешь, он убил человека, которого боялся сам. Его заставила это сделать я, и он был мне благодарен. — Она взглянула на Алэна. Тот нервничал. — Я все еще истерична?
— Была, вчера вечером. Доказательство тому то, как ты безрассудно выскочила за дверь.
— Так, по-твоему, стремление спасти кого-то от гибели — истерия? Тогда, значит, Сэм тоже истеричен...
— Он только все усложнил, — бросил Алэн.
— И все-таки я здесь, — задумчиво произнесла она. — А ты, Алэн, не был истеричен по поводу меня?
— Ты говоришь обидные вещи, Кэй. Я делал все, что в моих силах. Старался не потерять голову.
— И не... ошибался?
— Почему ты ко мне придираешься, Кэй? Хочешь сделать мне больно?
— Нет, не хочу, но могу. Потому что я не смогу выйти за тебя замуж, и лучше, чтобы ты об этом знал. — Его будто хлестнули по щеке. — У тебя нет уважения, — с серьезным видом пояснила она. — Ты меня не уважаешь. Я это чувствую.
— Виноват. Я чувствую к тебе уважение.
— Простишь мне мою истеричную благодарность? Ты ничего не слышал.
— Я знаю, тут дело не только в благодарности, — решительно начал он. — И это я тоже понимаю. Я ведь видел вас вместе. — Она с изумлением на него взглянула. — Я мог бы поверить, что всему виной твоя юность, твои романтические порывы и общий накал эмоциональной атмосферы. Фактически так оно мне до сих пор и кажется. — Он задрал нос кверху. — Я подожду.
— Не жди.
— Но вот что я тебе скажу. Если Линч поправится, обдумай, прежде чем решиться, Кэтрин. Подумай о его возрасте и положении. Более неподходящей партии...
— Партии! — воскликнула она. — Ты думаешь, мы могли бы пожениться? Я и Сэм? Мне даже в голову такое не приходило. Ему тоже. Это не... Это не то.
