Книга Венерин башмачок - Алина Знаменская

Лариса злилась. Ее почему-то чрезвычайно раздражала деятельность Петрова, которую он развернул по устройству лагеря. Он совал свой нос кругом и всеми командовал.

Ему, видите ли, не понравилось место, где Лариса и Светлана Тимофеевна установили палатку. Он велел все разобрать и перенести палатку выше, мотивируя тем, что женщины расположились слишком близко к реке.

— А кто вам разрешил командовать? — поинтересовалась Лариса, в то время как Прыткова послушно вытаскивала вещи из палатки. — У нас есть руководитель экспедиции, профессор. И если нужно будет, Иван Иваныч сделает нам замечание.

— Вот этот самый Иван Иваныч поручил мне обустройство лагеря, и будьте уверены — я все устрою так, чтобы первый дождик не затопил его с головой.

— Но мы три часа потратили на установку этой палатки! — взвилась Лариса. — Почему бы вам сразу не сделать распоряжения, если вы такой умный!

Петров улыбнулся на ее гневный выпад. На его висках выступили капельки пота.

— Я думал, вы более опытная в таких делах, Лариса Николаевна. — улыбаясь, пропел он. Лариса скрипнула зубами, а Петров продолжил: — Мне пришлось задержаться в городе для закупки провизии. Кстати, только вы догадались поставить палатку так низко. Ребята оказались более дальновидными.

— Ну, спасибо! Мы, значит, со Светланой Тимофеевной — самые тупые! — Лариса почувствовала, как краснеют скулы.

Петров рассмеялся и взял ее за плечи:

— Не думал, что вы такая обижуля. Да мы сейчас с ребятами перетащим ваше жилище в два счета.

Лариса и вякнуть не успела, как Петров свистнул и возле него выросли Петров-младший и Димка Воскобойников.

Продолжение спектакля Лариса смотреть не стала. Она повернулась и пошла на пригорок, туда, где маячила соломенная шляпа Ивана Ивановича. Пусть Петров тешится своей активностью. Засиделся без работы. Пусть таскает палатки, разводит костер, кашу варит. Большой ребенок. А она приехала сюда для дела. Она будет заниматься раскопками и своими исследованиями. Детей с ними поехало всего четверо — Земчихины, Воскобойников и Петров. За мальчишками пусть смотрит Петров-старший, а девочек опекает Прыткова. И нечего нервничать из-за пустяков.

Так, успокаивая себя, Лариса добрела до кучки студентов, окруживших профессора. Иван Иванович крутил в руках обломок блюда с орнаментом. Объяснял, как нужно работать, чтобы не повредить экспонаты. Лариса села рядом и стала слушать. Однако назойливые мысли лезли в голову и перебивали речь профессора, как помехи в эфире. А перед глазами стояли загорелые руки Петрова. Помнилось, как он держал ее за плечи. И казалось, что она уже знает, как эти руки могут гладить, обнимать. Ее пугало это. Никогда раньше она не замечала в себе подобных фантазий. Чтобы она смотрела на постороннего мужчину и думала, как его руки могут… Или — думала? Нет, память здесь ни при чем. Она просто уверена, что ничего такого за ней не было. Это все после пещеры. Жизнь сама собой разделилась на время до пещеры и время — после. Но и в том и в другом имеются белые пятна. И в нынешней ее жизни такое пятно — Петров. Она не понимает своих чувств к нему. Разве может человек одновременно притягивать и отталкивать? Одновременно — радовать и пугать? Или все дело в ситуации, которая их познакомила? Этот ужас, что преследовал в переходах пещеры? И то чувство, когда она увидела его и решила, что за ней пришли с того света? Нет, это все так сложно, необъяснимо. У нее голова начинает гореть от таких мыслей. Если бы тетя знала, что творится в голове у племянницы, то, пожалуй, еще приставила бы к ней личного психотерапевта. Ларисе чудом удалось улизнуть в экспедицию. И то благодаря теткиной загруженности в клинике. Там у них какой-то семинар. Она не сразу обнаружит пропажу племянницы.

Наконец девушка поняла, что давно не слушает Ивана Ивановича. Встала, побрела к реке. У воды лучше приходят мысли в порядок. Вот так сидеть и смотреть на воду. До чего же приятно! Вода отражает тебя. Готова выслушать все, что наболело у тебя на душе, смыть собой все печали. Если бы еще суметь высказать, суметь понять, отчего тебе так тревожно и одиноко. Ларисе вдруг стало так жаль себя, что захотелось плакать. Наверное, так чувствует себя потерявшийся в толпе ребенок. Лариса подозревала, что эта минута пройдет, что эта слезливость — лишь капризы изменчивого настроения, но поделать ничего не могла. Слезы уже бежали, прокладывая дорожки по щекам. И она давала им беспрепятственно бежать. Сидела и кидала камешки в воду. Внезапно раздавшийся шорох за спиной заставил ее вздрогнуть.

— Посмотри, что я нашел.

Это Петров. Не оборачиваясь, она краем глаза увидела его джинсы и кроссовки.

Лариса поспешно промокнула слезы подолом футболки. Петров опустился рядом на корточки и протянул ей какое-то растение. Она взяла, радуясь тому, что можно не смотреть Петрову в лицо, а разглядывать цветок. Острые длинные листья, цвета ближе к бордовому, и выпяченная желтая губа с прожилками. Венерин башмачок!

— Где вы это нашли?!

Ларисин восторг был столь велик, что она забыла о слезах и взглянула Петрову в лицо.

— Места надо знать, — подсунул Петров заготовленную фразу, и они встретились глазами. — Ты что… Ты из-за палатки? — Брови Ларисиного спасителя полезли вверх. — Ты обиделась?

— При чем тут палатка? — отмахнулась Лариса — Я хочу видеть место, где рос цветок!

И она встала. Она старалась не смотреть на Петрова, но невольно в поле ее зрения попадали плечо— и ладонь.

— Это довольно-таки далеко, — отозвался Петров. — Хотя завтра мы сможем выкроить часик и прогуляться…

Слово «прогуляться» резануло слух.»

— Послушайте, — глядя на мысок его кроссовки, начала Лариса, — почему вы позволяете себе разговаривать со мной в таком тоне?

— В каком?

— В таком. Я, конечно, безумно благодарна за то, что вы спасли мне жизнь. Но разве это дает вам право… Я, кажется, не давала повода?

— Так дайте…

— Нет, вы что, в самом деле такой хам?

— А что я такого сделал?

Фраза напомнила Ларисе школу. Она почему-то ярко вспомнила свой класс, июньский день и гвоздем торчащую фигуру Воскобойникова. «А чё я такого сделал?»

Это был настоящий подарок! Память выбросила ей этот день! Значит, она в состоянии понемногу, по крупицам вспомнить другие! От волнения Ларисе стало трудно дышать.