Он улыбнулся, довольный и удивленный, обнял меня и спросил:
— Ты о чем?
— О сережках.
Его лицо выразило удивление — еще бы! — и я пояснила:
— Вот, нашла их в ящике комода. Какой чудесный сюрприз. Спасибо!
И с этими словами я вдела одну сережку в ухо. Делать это мне было чрезвычайно противно. Как можно прикасаться к тому, что принадлежит Лиз? Это как колоть себя зараженной иглой.
Повернула голову, чтобы Пит мог разглядеть сережку, и он побелел как полотно. Да, сдерживаться он не умеет, но посудите сами: когда ваша любовница проникла в ваш дом и специально оставила в спальне вашей девушки свои сережки… это страшный удар.
Сережки очень броские, мягко говоря. Скромная девушка такие не наденет. Они театральные, сделаны под старину, этакие люстры из темно-зеленого стекла — подделка под изумруд. Пит сразу понял, чьи они.
Я покачала головой, чтобы стекляшки заиграли.
— Я их надену, когда мы с тобой пойдем на балет, — объявила я с улыбкой. — Столько подарков! Везет мне. И чем я это заслужила?
Я притворилась, будто гляжу в зеркало, а сама посмотрела на него.
Вид у него был очень встревоженный.
— Нет, такого ты не заслужила, — произнес он себе под нос, но я услышала. Вопросительно взглянула на него, а он изобразил улыбку и подошел ко мне.
— Я посмотрел, — сказал он, вынимая сережки из моих ушей, — и они мне разонравились. Выглядят какой-то дешевкой. Тебе нужно носить бриллианты. Верну их и обменяю на что-то достойное. — И он положил сережки в карман.
— Знаешь что? — спросила я весело. — Позвоню подружке и предложу встретиться в другой раз. Лучше останусь с тобой. Спущусь через пять минут.
Пит кивнул и пошел вниз.
Сквозь щелку оконных занавесок я увидела, как он вышел в сад. Свет из кухни освещал его фигуру. Он держал у уха телефон. Я бы все отдала за то, чтобы услышать его слова! Картинка была у меня перед глазами. К кому бы он ни обращался — а я надеюсь, что он звонил Лиз, — он был страшно зол. Сначала выразительно пожал плечами. Должно быть, сказал: «Ну, тогда объясни, как они сюда попали?»
Он хмурился, слушая ответ, закатывал глаза, зажмуривался, устало проводил рукой по лбу. Затем открыл глаза и сказал что-то очень короткое и окончательное, после чего отключил телефон и резко отвел его от уха. Я видела его изнеможенное лицо. Телефон весело замигал. Теперь она перезвонила ему. Не раздумывая, Пит отключил аппарат и сунул в карман.
Я отпустила занавеску и улыбнулась в темноте.
Глава 28
В день свадьбы кузины Пита я проснулась одна. Краем глаза увидела на подушке Пита записку и ужаснулась. А вдруг там написано: «Не знаю, как тебе сказать, но я встретил другую женщину…» Но оказалось, что он просто пошел в тренажерный зал.
Я села на постели, в голове у меня гудело. Увидела в зеркале собственное отражение: старуха с глазками панды, кожа как перестоявшее тесто, в волосах всю ночь резвились белки.
Ну и видок! Шаркая, прошла в ванную. Внизу завывала Глория, и этот визг иголками пронизывал затуманенный вином мозг, но я постаралась не обращать на собаку внимания. Ну зачем мы с Питом выпили вчера вторую бутылку вина? Отвратительное состояние.
Холодная и влажная погода улучшению настроения не поспособствовали. Думаю, что и невеста такой погоды не желала. Я мерила платья, и ни одно не подходило — то слишком тяжелое и зимнее, то легкомысленно-летнее.
Когда в спальне накладывала макияж — как ни странно, косметика не помогла, а лишь сделала меня похожей на трансвестита, — зазвонил телефон.
— Привет! — торжественно сказала Клара. — Как ты?
Я на секунду задумалась и ответила:
— В подвешенном состоянии. — Потом весело спросила: — А ты?
— А я, — Клара, похоже, собиралась с духом, — хочу сообщить тебе нечто важное.
— Валяй. — Я глянула на часы. — Только в общих чертах. Мне сегодня идти на свадьбу.
Послышался раздраженный вздох.
— Хорошо. Вот краткая версия. Вчера ко мне пришел Патрик. Сказал, что любит меня и надеется, что я отвечаю взаимностью. Пока!
— Что? О черт! — Я уронила на колени щеточку с тушью.
Ох, ну что со мной сегодня? На единственном платье, которое мне подошло, появилась черная полоса.
— Что ты говоришь? — сердито переспросила я, потерла пятно и увидела, что оно расползлось. — Да вы знаете друг друга меньше недели! Не смеши меня!
Наступила пауза, затем Клара сухо сказала:
— Не такой реакции я от тебя ждала. Но все же лучше, чем ответить: «Он мой друг».
— Да ты шутишь! Клара, ты ведь еще студентка. Тебе положено веселиться и тратить деньги на наряды.
— Да? И что?
— А Патрик работает, он не учится, и…
— Черт, ты права! — Клара изобразила страх. — Он не тратит деньги на наряды. Дудки! — В ее голосе послышалось неподдельное отвращение. — Почему каждый думает, что студент — это существо низшего порядка? Студенты озабочены только сексом, да еще просмотром сериала «Соседи». К твоему сведению, я очень много работаю, а заработанные деньги трачу на съемную квартиру и еду. И я способна на настоящее чувство. Не ты ли говорила мне, что я сама пойму, когда встречу своего единственного?
— Да, — запнулась я. — Но… Клара, всего-то неделя прошла…
— Неважно. Я поняла, что это он, — отрезала она.
— Это же Патрик и…
— Тем не менее я поняла, — повторила она, на этот раз не так резко, — Знаю, что он чувствует то же. Миа, это чудесно.
Я молча держала трубку у уха.
— И я так рада, что послушала тебя. Раньше, с Джеком и другими парнями, я постоянно оглядывалась по сторонам и думала: этот хорош, но ведь есть и получше. Может, кто-то даст мне нечто большее. А теперь я знаю: лучше Патрика у меня нет и не будет.
— Послушай, Клара, ты еще так молода! — молила я. — У тебя вся жизнь впереди.
— И что я буду с ней делать? — удивленно спросила она. — У меня все будет, но только с ним одним. Это волшебно.
— Он сказал, что любит тебя? — с сомнением спросила я.
Клара рассмеялась.
— Да, и это не плод моего воображения. Я знаю, что он говорит правду. Просто не могу описать. Понимаешь, Миа, это не просто похоть.
«Только без подробностей, — подумала я. — Избавь меня от этого».
— Но ты не можешь знать наверняка, что вы любите друг друга!
— Почему? — Клара удивилась. — Почему ты думаешь, что я не могу знать?
Ответа я не знала.
— Я так счастлива, просто описать не могу. Неужели ты за меня не порадуешься?
