Дети должны были вернуться в половине шестого, а звонок в дверь раздался на полчаса раньше. Я подумала, что Роджер решил поскорее сбыть их с рук, и отправилась открывать. Мысли о Питере не давали мне покоя. Но когда я распахнула дверь, на пороге стоял Поль и отряхивал снег со своего норкового пиджака. Кроме пиджака на нем красовались красные эластичные легинсы, переливающийся красный свитер от Версаче и красные ковбойские сапоги из крокодиловой кожи. Значит, Питер его все-таки прислал. На мгновение мне полегчало – по крайней мере я буду не одна.
– Привет, – хмуро пробурчала я, а он подхватил меня на руки и закружил, пока все не поплыло у меня перед глазами. На руках у него были серебристые рукавицы, отороченные маленькими горностаевыми хвостиками, и он театральным жестом бросил их к моим ногам, как рыцарские перчатки. Только тут я впервые заметила, что он обновил свой багаж: фиолетовые чемоданы от «Гермес» исчезли, и вместо них появились ярко-красные от Вуиттон с инкрустированными крошечными стразами инициалами «П. К.».
– Похоже, ты не очень-то рада меня видеть, – разочарованно протянул он, снимая пиджак.
Он был прав. Я больше не могла играть в эту игру. Два дня назад я с ним попрощалась, успокоилась и смирилась с тем, что вижу его в последний раз. И мое сердце обратилось к Питеру. Я думала только о нем. Глядя на Поля, я уже жалела, что Питер решил направить его ко мне.
– Он уехал, – печально промолвила я, и слезы покатились у меня по щекам. Мне вдруг нестерпимо захотелось напялить на себя поношенную фланелевую ночнушку, мягкую и уютную. Сейчас мне было не до веселья, и Поль явился совсем некстати. Моему терпению пришел конец. Как можно жить внутри вращающейся двери, кидаясь от одного к другому? Но теперь я знала, кому принадлежит мое сердце. Правда, для Питера это не имеет значения, а Поль не может или не хочет этого понять. Впрочем, я понимаю, и этого достаточно.
– Я знаю, почему ты грустишь, – радостно заметил Поль, с беспечной ухмылкой шествуя на кухню. За ним тянулись снежные следы. Он распахнул буфет, где раньше я держала виски, и вытащил оттуда бутылку водки. За каких-нибудь пару секунд он сделал два огромных глотка и налил себе полную рюмку. Я впервые видела, чтобы он пил водку, но, судя по всему, водка ему нравилась. – Питер сказал, что ты очень по мне скучаешь, – пояснил он с самодовольной миной, окинув меня нежным взглядом. – Поэтому он меня и прислал.
Поль прохаживался по моей кухне с хозяйским видом, и это меня окончательно взбесило. Он всего-навсего клон, и ему ничего здесь не принадлежит – ни моя кухня, ни я сама.
– Напрасно он прислал тебя, Поль, – заявила я со всей прямотой, на которую была способна. – Мне все это надоело. Тебе не следует тут оставаться, – печально добавила я.
– Не будь глупышкой, – небрежно возразил он, развалясь в кресле и заглатывая водку. – Он тебе не подходит, Стеф. У тебя от него депрессия. Точнее, от его унылых костюмов и пиджаков.
Глядя на Поля, я не могла отделаться от мысли, что он в своих ослепительно-красных легинсах напоминает гигантскую клубничку.
– Мне нравится, как одевается Питер, – кинулась я защищать своего избранника. – Он выглядит очень респектабельно, мужественно и сексуально.
– Ты считаешь серую фланельку сексуальной? – Я кивнула, и он испустил глухой стон, облизывая губы после водки. – Нет, Стефани, серая фланелька совсем не сексуальная. Она смотрится на редкость скучно и уныло, – уверенно добавил он.
– Я люблю его, – твердо сказала я, глядя на Поля и спрашивая себя, как я могла в него влюбиться. Поль – не больше чем карикатура на человека. Он ничто, и мы с ним оба знаем об этом. Но его такое положение дел отнюдь не обескураживает.
– Нет, не любишь, Стеф. Ты любишь меня – разве не так?
– Я люблю проводить с тобой время. Мне нравится, когда ты рядом. С тобой весело. Ты такой забавный, милый.
– А в постели просто виртуоз, – добавил он, отхлебнув водки. – Не забывай об этом.
– Необязательно выделывать акробатические трюки, чтобы считаться виртуозом секса, – спокойно парировала я. Превращать постель в цирковую арену мне больше не хотелось.
– Перестань его оправдывать. Мы же знаем, кто из нас лучше. Он жалкий тип.
– Нет, – отрезала я, распаляясь все больше и больше, – это ты достоин жалости, а не он. По-твоему, можно врываться ко мне в дом, как только он уезжает, кувыркаться со мной в воздухе, напиваться до бесчувствия и дурачить меня перед моими друзьями? И я буду тебя за это боготворить и забуду его? Этому не бывать. Никогда. Если хочешь знать правду, я даже не уверена, что он вообще меня любит. Но как бы то ни было, я его люблю и буду любить всегда.
– Какие мерзости ты говоришь, – промолвил Поль с оскорбленным видом, и я всерьез испугалась, что больно ранила его самолюбие. У него такие чувствительные внутренние системы, что обидеть его не составляло труда. – Но ты права. Он тебя не любит. Он даже не понимает, что значит любить по-настоящему. Поэтому-то он и создал меня. Я развлекаю и веселю. И делаю это отменно. Согласись, Стеф, мое присутствие заставляет тебя смотреть на него совсем другими глазами. Без меня он ничто – ноль.
– А без него ты ничто, – выпалила я, и Поль вздрогнул, словно я его ударила.
Эти роковые слова вылетели у меня сами собой. Я поняла, что должна поговорить с ним откровенно, если не хочу окончательно спятить. Я от него без ума: мне нравится его общество, с ним весело, и я испытываю к нему теплые, нежные чувства. Но за последние два дня я осознала то, о чем уже и раньше догадывалась. Я не люблю его. Я люблю Питера. Самозабвенно, искренне, всем сердцем. И наплевать, что Питеру не нужна моя любовь. Все равно уже ничего нельзя изменить.
– Ты обижаешь меня, Стеф, – промолвил Поль, хватая со стола бутылку водки и отпивая прямо из горлышка. Отставив ее, он громко рыгнул – одна из его милых особенностей, которая меня очаровывала.
– Извини, Поль. Я должна была это сказать.
– Я тебе не верю. И Питер тоже. Он знает, что ты меня любишь.
– Откуда тебе это известно?
– Он сам мне сказал, – храбро ответствовал Поль. – Он позвонил мне, перед тем как улететь в Сан-Франциско.
– И о чем вы говорили? – спросила я, сгорая от любопытства. Интересно, может, они и меня обсудили между собой? При этой мысли я не на шутку встревожилась. Какая женщина обрадуется, узнав, что ее возлюбленные встретились?
– Питер сказал, что после его возвращения ты ходишь как в воду опущенная, и он решил уехать. Думаю, он очень привязался к тебе. Он так тосковал в разлуке с тобой. А когда вернулся, то увидел, что ты тоскуешь обо мне. Ведь так, правда? – Он ухмыльнулся с победным видом.
– Да, я всегда по тебе скучаю, – честно призналась я. – И мне было грустно сознавать, что мы больше никогда не увидимся.
– Почему? – с недоумением спросил клон.
– Я не смогу с тобой встречаться, если мы с ним расстанемся. Мы с тобой уже обсуждали эту тему.
