Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Обо всем этом я размышлял, выжимая из своего организма все возможное. Потому как ни разу не слышал я, чтобы кто‑то проходил сквозь «жару». Возможно, тут как с областью сильного радиационного заражения – без серьезного бронекостюма с встроенной спецзащитой от облучения работает только защита временем. Чем быстрее ты тот опасный участок преодолеешь, тем меньшую дозу хапнешь. Хотя это, конечно, лишь догадки – ведь аномалия есть по сути своей явление нашему миру не принадлежащее, живущее по совершенно своим физическим законам. И, согласно этим законам, все что попадает в «жару», должно немедленно сгореть к чертям крысособачьим.
Разбежавшись так, что от гипервентиляции заныли легкие, я изо всех сил оттолкнулся ногами от пола и полетел вперед, при этом обхватив руками колени и спрятав в них лицо – ведь чем меньше площадь тела, тем меньше вероятность обширного ожога…
Я врезался в «жару» как комар в раскаленную лампочку. Я чувствовал, как трещит, сгорая, моя навороченная броня, как неистовое пламя жрет защитные перчатки, а те шипят, как разъяренные змеи, отплевываясь струйками охлаждающей жидкости. Я понимал, что еще немного – и от нереальной температуры начнут взрываться патроны в автоматных магазинах, распиханных по подсумкам разгрузки. Но я очень надеялся, что все рассчитал правильно, и мое тело вместе со снаряжением не успеет нагреться до критического состояния…
Не успело. Наверно… Грохнувшись на бетон, я не был уверен, что не получил серьезных ожогов. Термопоражение – оно как удар ножом. Никогда сразу не поймешь, насколько конкретно тебе прилетело. Боль есть, но терпимая. Просто до мозга еще не дошел настоящий, взрослый сигнал о том, насколько все хреново. Анализирует он ситуацию, прикидывает, что к чему. И за это время нужно принять верное решение, пока тебя от шока не вырубило.
Я и принял. Приземлился, катнулся по бетону эдаким мячиком, рыкнул сквозь зубы, когда меж бетоном и нижней частью позвоночника оказался автоматный приклад, но стерпел. И тут же принялся скидывать с себя все, благо это было не сложно – практически любые современные защитные костюмы имеют систему экстренного снятия. Для чего? А вот для таких ситуаций, как моя сейчас.
Лямки рюкзака сгорели на фиг, поэтому освободиться от него не составило большого труда – рывок плечами, и объятый пламенем рюкзак упал на пол. Несколько менее пострадавшая разгрузка полетела следом. Дальше удар по пряжке штатного пояса, поворот против часовой стрелки – и горящий бронекостюм осыпался с меня отдельными лоскутами. Шнуровка на берцах сгорела на фиг, поэтому обуглившуюся, тлеющую обувь я сбросил двумя пинками по воздуху. Ну, вроде нормально. Пусть носки прожжены в нескольких местах, зато, благодаря костюму, камуфла целехонька. А ботинки – дело наживное… Кстати, автомат тоже с честью выдержал испытание неистовым пламенем. Только приклад, цевье да пластик газоотвода слегка оплавились. Ну и ремень сгорел. В остальном оружие вроде годное. Впрочем, на то он и «калаш», чтобы быть годным после любой переделки.
Пока я бегло осматривал потери, через «жару» пролетел горящий и отчаянно визжащий комок. Понятно. Касси наконец решилась прыгнуть. А орет, небось, не потому, что слабого пола, а просто страх глушит. Многим так оно проще что драться, что атаковать, что в аномалию прыгать. Правда, я к такому типу людей не отношусь. Если легкое нервное потрясывание во всем теле это и есть страх, то я обычно потом боюсь, после драки. Просто мне так удобнее. Если перед боем, или во время него бояться, меня это будет отвлекать от самого боя. А вот после – в самый раз.
Размышлял я об этом, пытаясь сбить пламя с орущей «всадницы». Получилось не очень, поэтому я просто сунул руку в огонь и повторил манипуляцию с пряжкой на поясе. После чего, шипя от боли в обожженной руке, сбил с ног девушки горящие берцы.
Когда горящие куски брони осыпались с Касси, ор сменился легким поскуливанием. Понимаю. И даже местами уважаю. Далеко не каждый матерый сталкер по своей воле в аномалию сиганет даже в экзоскелете последней модели. Есть в этих аномалиях что‑то потусторонне‑паскудное, ирреальное, не принадлежащее этому миру, отталкивающее на инстинктивном уровне. Я вот, например, сейчас всей своей кожей ощущал, как я боюсь соваться в «жару». Будь я не я, а кто‑то другой, никогда б в нее не прыгнул.
Касси трясло куда сильнее, чем меня, но она справилась. Ее автомат остался в аномалии, и сейчас в слегка колышущемся столбе пламени громко и отрывисто взрывались патроны. Там же сгинул и второй кукри. Первый «всадница» судорожно сжимала в руке – как‑то сберегла рукоять от перегрева во время прыжка, может, под мышкой зажала, или меж коленей. Если это было осознанное действие – уважаю вдвойне. Хотя вряд ли, скорее, случайность…
Впрочем, трястись сейчас было не лучшим выходом из ситуации.
– Ну, что там? – рыкнул я. – Куда дальше?
– Т‑туда, – ткнула девушка пальцем в глубь темного коридора.
Ну, туда так туда.
Я взял «всадницу» за капюшон камуфлы и слегка встряхнул. Расклеилась она что‑то после удара в череп и прыжка в «жару», а это в нашей сталкерской профессии самое последнее дело.
– Соберись, ветошь! – подбодрил я спутницу. – Подбери сопли, и марш за мной! Поняла?
Касси кивнула, стараясь унять дробь, которую выбивали ее зубы. И это понимаю. Я когда первый раз в аномалии побывал, вообще чуть не окуклился от ужаса. Это нормально. Второй раз легче будет. Если выживет, конечно, после второго.
* * *
Мы побежали вдоль ряда решеток, за которыми находились тесные камеры. Преимущественно пустые. Правда, по пути встречались и занятые. В одной скрючился разложившийся труп, уже не понять, мужской или женский. В другой лежала мумия, одетая в обрывки военной формы. В третьей – мутант. Квазимясо с аккуратно отрубленными конечностями, эдакий пузырь, лежащий на полу и пялящийся в пустоту белыми, бессмысленными глазами. На бегу я послал пулю меж этих глаз – нехорошо, когда животное мучается. Пусть даже и мутировавшее не по своей воле, а исключительно по вине людей…
А вот возле четвертой камеры‑клетки я невольно остановился.
В ней, скорчившись на куче гнилой соломы, лежало человеческое тело в рваном комбинезоне. Сквозь обширную прореху в одежде был виден ряд выпирающих позвонков, смахивающих на спинной гребень изрядно отощавшего динозавра. Человек и вправду был очень худ, и я даже подумал, что это просто труп относительно недавно преставившегося заключенного, когда «труп» вдруг пошевелился и повернул голову в нашу сторону.
На меня смотрел подслеповатыми глазами старик с грязной, всклокоченной бородой и глубокой царапиной на щеке. Царапина гноилась, и серьезно.
«Так и до заражения недалеко, – подумал я. – Если оно уже не началось».
Внезапно старик заговорил.
– А я вас знаю. Вы Снайпер, верно?
Я тоже сразу узнал этого человека, который во время нашей встречи долго и пространно рассказывал о своих теориях возникновения Зоны. Узнал по голосу. Пусть старческому, надтреснутому, но все еще полному силы. Той внутренней энергии, которая помогает человеку и совершать великие открытия, и не сломаться под пытками.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
