«Прости, мамочка, я не успела на горшок!»
Тиффани Роуз уже большая девочка и знает, что, когда природа подает сигналы, нужно идти на горшок. Но даже большие девочки совершают ошибки. Стоит заглянуть в огромные голубые глаза Тиффани Роуз, и вы сразу простите ей маленькую оплошность. Тиффани Роуз восхитительна от кончиков шелковистых светлых волос до мысочков настоящих кожаных ботиночек.
Когда-нибудь, подумал Винс, за такие вещи станут вручать награды, и если в мире еще есть справедливость, то ему полагается главный приз. Что-нибудь вроде: «Лучший торговец барахлом года».
Они глазам своим не поверили, когда пришли в понедельник утром в кабинет к Мелани и увидели на директорском столе Тиффани Роуз. Ее поплиновая юбочка была задрана к бедрам, шерстяные трусики приспущены вниз, и она восседала на маленьком пластиковом горшочке, а сбоку красовалась блестящая «лужа» – к счастью, не правдоподобного желтого цвета, а благоразумно прозрачная. Подняв юбку, они убедились, что дизайнеры действительно снабдили куклу вполне натуральной голой попой с ямочками и даже легким подобием вагины спереди.
– Силы небесные, это отвратительно, – в унисон заявили все.
– Это явно незаконно, – послышалось иное мнение.
Тем временем Винс поставил свою новую фарфоровую музу на стол и замер в ожидании вдохновения.
– Винс, – крикнул кто-то с другого конца офиса, – тебя к телефону. Кесс.
Винс взял трубку, обрадовавшись передышке.
– Кесс.
– Я нашла ее.
– Кого?
– Ту особу, с запахом «Обсешн».
– А. Ясно. И?
– И, она живет на Уилберфорс-роуд, очень толстая, и у нее уродливый маленький парень, похожий на девочку.
– И что ты им сказала?
– Ничего. Мне не хватило духу. Я просто наблюдала за ними с другой стороны улицы. Они называют ее Му-Шу.
– Кого?
– Мадлен. Я слышала, как они говорили с ней и называли Му-Шу.
– Как свинину?
– Да, – прошипела она, – как свинину. Понимаешь, они, черт побери, назвали ее в честь мяса! Почему тогда было сразу не назвать ее Стейк? Или… Например… Огузок. Я так зла, что могла бы… Могла бы… Боже. Я зла.
– И что ты собираешься делать?
– Вернуться туда сегодня. Поговорить с ними. Но я хочу, чтобы ты пошел со мной.
– Я? Зачем?
– Потому что они странные, и я не хочу идти одна.
– А что, по-твоему, может с тобой случиться?
– Боже, да не знаю. Когда-то я читала книгу про девушку, которую вызвалась подвезти нормальная с виду пара, а в результате они десять лет продержали ее в ящике под кроватью. Мир полон стремных ублюдков. Зачем испытывать судьбу?
– Хорошо, но я не очень умею выяснять отношения. Пообещай, что не закатишь скандал.
– Разумеется, я закачу скандал. Они похитили мою чертову кошку.
– Кесс, разве ты не хиппи?
– Хиппи. И что?
– Тогда как насчет хорошей кармы, дружелюбия и всего такого?
– К черту, – отрезала она. – Это война.
Тем вечером Кесс и Винс не пошли на Уилберфорс-роуд, 44. Ревущий шторм с косым дождем и холодным ветром накрыл Финсбери-Парк около семи вечера.
– Тогда пойдем завтра вечером, – заявила Кесс, нацепившая шапку и шарф и помешивающая на плите дымящуюся кастрюлю с чем-то зеленым и острым.
– Завтра не могу. И в пятницу тоже.
– Хорошо, тогда пойдем в выходные. Днем в субботу?
– Может, просто напишешь ей записку? Тогда не придется с ней контактировать.
– Нет. Это слишком легко. Я хочу посмотреть ей в глаза. Хочу, чтобы она испытала всю силу моего гнева.
– Хорошо, – сдался Винс. – Хорошо. Днем в субботу. Пойдем днем в субботу.
– 28 –
Джой опустила взгляд на левую руку и повертела маленьким серебряным кольцом на среднем пальце. Оно было украшено бриллиантами – несколько мелких вокруг одного, покрупнее, и изначально принадлежало жене человека, который написал «Тетушку Чарли»[12], если верить продавцу с закрученными усами, в чьем магазине старинных украшений на Нью Кингс-роуд они его купили.
