Книга Тайна - Кэтрин Хьюз

Несмотря на запах индейки и мишуру на окнах, в больнице в это время было депрессивно. Триша кивнула медсестрам на посту и пожалела их – им пришлось отмечать Рождество в этом богом забытом месте. Она просунула голову в дверь палаты Сельвина, надеясь услышать тихое неглубокое дыхание, означавшее, что он спит и ей не придется терпеть еще один бессмысленный и напряженный разговор. Барбара и Лорейн уже были у него сегодня, и у нее не осталось ни одной уважительной причины не навестить его. Пришла ее очередь играть верную и преданую жену.

Пробираясь на цыпочках к его кровати, она зацепилась ногой за ее колесо. Выбросив вперед руку, чтобы сохранить равновесие, она смахнула с тумбочки стакан с водой, и он полетел вниз и с грохотом разбился. Войти незаметно не удалось.

Сельвин лежал на спине.

– Кто это?

Триша посмотрела ему в лицо и положила руку на лоб.

– Это я, Триша.

Она знала, что ей следует поцеловать его в липкий лоб или – только не это! – в потрескавшиеся губы, но это было выше ее сил. За прошедшие пять месяцев, которые он провел в постели, он не видел дневного света, и кожа его истончилась и высохла, на виске рядом с нестрижеными волосами пульсировала голубая вена.

При звуке ее голоса выражение его лица тут же сменилось с напряженного на радостное.

– Триша, ты пришла! – прохрипел он.

Она села у кровати и поставила сумку на колени. Оставаться надолго она не планировала.

– Ну конечно, я пришла. Ничто не может помешать мне навестить тебя в Рождество, Сельвин. – Эти слова были сказаны безо всякой искренности, и она даже не пыталась скрывать их пустоту. Она хотела любить его, но, вопреки заверениям Барбары, он больше не был тем мужчиной, за которого она вышла замуж. В болезни и здравии. Тот, кто это выдумал, вряд ли бывал в палате нейрохирургического отделения.

– Сядь на постель, чтобы я мог видеть тебя.

Триша вздрогнула и неохотно присела на кровати рядом с его обездвиженным телом.

– В моем шкафчике, – выдохнул он, – есть кое-что для тебя.

Она наклонилась и достала маленькую коробочку в красной оберточной бумаге с белым бантиком.

– Что это, Сельвин?

– С Рождеством, дорогая.

Она развязала бантик и развернула бумагу. Внутри был золотой кулон в виде сердца, который ей очень понравился еще летом и о котором она с тех пор мечтала. На обороте Сельвин сделал гравировку с текстом: «Триша, ты свет моей жизни. Всегда твой, Сельвин».

Она подняла кулон на свет, и цепочка обвила ее пальцы.

– Очень красиво, Сельвин, но как ты это сделал?

– Барбс мне его купила. Извини, но больше мне попросить было некого.

Триша представила, как больно было Барбс исполнить его просьбу. Собравшись с духом, она встала и, наклонившись над постелью, приблизила губы к губам Сельвина и позволила им соединиться на считаную долю секунды. Он разжал губы и постарался поднять голову к ней, но она отпрянула с плохо скрываемым отвращением, ощутив затхлый запах его дыхания.

– Спасибо, Сельвин. Я буду беречь его. – Она вернула кулон в коробку и бросила себе в сумку. – А теперь мне пора.

– Что, уже? Ты же только что пришла. Нам нужно поговорить. О том, как все будет, когда меня выпишут.

При одной мысли о том, что ей придется делить постель с этим старым человеком, не способным ходить и контролировать жизненные отправления, ей становилось противно. И, как бы ни тяжело ему было услышать это сейчас, время пришло.

– Прости, Сельвин. Я не смогу. Я недостаточно хороша для тебя. – Столько времени скрывая свои истинные чувства, она вдруг поняла, что больше не может их сдерживать. – Я знаю, ты решишь, что я бесчувственная скотина, но смысла притворяться нет. Я не Барбара, я не могу любить тебя таким.

– Триша, – взмолился он. – Ты просто еще не свыклась с произошедшим. Ты освоишься, я знаю.

– Уже пять месяцев прошло, Сельвин. Я не изменю своего мнения. Все наши планы идут коту под хвост. Мне всего двадцать шесть, я не могу взвалить на себя мужчину, который не может мне дать того, что мне нужно. – Она постаралась смягчить свой жесткий тон. – Послушай, я просто хочу быть с тобой честной. Ты заслуживаешь этого. Тебе не надо было разводиться с Барбарой. Вы созданы друг для друга – ты знаешь это, она знает это, весь чертов паб это знает. – Она показала на его лежащее, словно манекен, недвижимое уже пять месяцев тело. – Это все уже слишком для меня, Сельвин. – Она взяла сумку и пошла к двери, остановившись лишь на секунду, чтобы в последний раз увидеть его беспомощную фигуру. – Прости, – прошептала она.

– Подожди, Триша, пожалуйста, не уходи. Я все еще люблю тебя.

Его страстные слова ничуть ее не тронули. Именно в этот момент она окончательно убедилась, что дороги назад нет. Она более чем готова была передать его Барбаре.