— Но вы спрятали свое обручальное кольцо, а не носите его на пальце.
— Я думала, что вы мой отец. Я хотела сначала встретиться с вами сама по себе. Чтобы я не принадлежала кому-то другому или какой-то другой жизни.
— Вы любите его?
— Я задавала вам этот же вопрос вчера, но вы не захотели ответить.
— Это было по-другому. Мы говорили о моем прошлом, а это — ваше будущее.
— Да, я знаю. Именно поэтому все так важно.
Он ничего на это не ответил. Селина подняла руки за голову и расстегнула золотую цепочку. Кольцо соскочило, она поймала его и надела на палец, а потом снова застегнула цепочку на шее. Все эти действия были нарочитыми и совершенно спокойными. Она сказала:
— Я не должна заставлять Родни ждать.
— Нет, конечно нет. Отправляйтесь назад на шлюпке, а я поплыву следом на бесподобном плоту Рафаэла. Но не ускользайте, не попрощавшись.
— Я никогда так не поступлю. Вы знаете, я никогда так не поступлю.
Спустя некоторое время Родни почувствовал, что ждать на террасе становится очень жарко. Он мог бы снять пиджак, но у него были брюки с подтяжками, а сидеть в подтяжках казалось ему почти неприличным, поэтому он встал из тростникового кресла и пошел в дом, где царила прохлада. Он бродил по дому, пытаясь разобраться в его нетипичной планировке, когда незаметно и неслышно Селина поднялась по ступеням террасы и окликнула его.
Родни резко повернулся. Она стояла в открытой двери, и он с недоумением уставился на нее. Он не мог поверить, что за такое короткое время человек мог так измениться. Он всегда думал о ней, как об однообразном человеке, светлая кожа и желтовато-коричневые волосы, оттеняемые яркими, голубыми, как у сиамской кошки, глазами. Но сейчас она была загорелой, а все еще мокрые после купания волосы выцвели от солнца. На ней было бикини, и пока она стояла, разглядывая его, большая белая кошка, которая сидела на солнышке на террасе, подошла и нежно обвилась вокруг ее голых лодыжек.
Момент был преисполнен странным смущением.
— Привет, Родни. Вот неожиданность. — Селина старалась придать голосу радость, но последний слог прозвучал как-то печально.
— Да, — сказал Родни, — я так и предполагал. — Трудно было поверить, что он только что совершил путешествие из Лондона, просидел всю ночь в костюме, прошагал от деревни по каменистой пыльной дороге к «Каза Барко». Правда, его ботинки слегка покрылись белой пылью, но во всем остальном он выглядел так же безукоризненно, как и дома. Он подошел и поцеловал ее, положив руки ей на плечи, а потом отодвинул ее от себя и слегка приподнял брови, показывая свое неодобрение в отношении ее купальника. — Что это на тебе?
Она пожала плечами:
— Мне больше не в чем плавать. — Старый махровый халат Джорджа висел на бельевой веревке, и она пошла, чтобы взять его и надеть. Халат был жестким от высохшей на солнце соли и пах Джорджем. Она завернулась в него поплотнее, и каким-то необъяснимым образом это ее успокоило и придало храбрости.
Он сказал:
— Ты плохо поступила, что приехала сюда, не сообщив мне. Я чуть не сошел с ума от волнения.
— Я знала, что ты в Борнмуте.
— Я позвонил на квартиру, как только приехал в Лондон, и Агнес сказала мне, где ты. — Он добавил: — Конечно же я сразу прилетел, первым же подходящим рейсом.
— Очень мило с твоей стороны, Родни.
— Как насчет того, чтобы поехать домой?
— Я бы уже давно вернулась, но только у меня украли все деньги в аэропорту, и я не могла купить обратный билет.
— Ты ведь могла сообщить мне; я бы послал тебе деньги телеграфом.
— Я… я не хотела тебя беспокоить. И, — добавила она в порыве честности, — я подумала, ты просто скажешь: «Я же тебе говорил». Потому что ты оказался прав, а я нет, и Джордж Дайер не был моим отцом… не мой отец…
— Да, я ведь это предполагал.
— Но ты же понимаешь, что я должна была это выяснить? — Это был призыв посочувствовать, но Родни не понял ее:
— Боюсь, я все еще считаю, что было бы лучше, если бы ты позволила мне выяснить все это для тебя.
— Но я ведь просила тебя поехать со мной. Я хотела, чтобы ты поехал, но ты не захотел.
— Не «не захотел». Не смог. Ты это знаешь.
— Ты мог бы отложить встречу с миссис как-ее-там.
— Селина! — Он был глубоко потрясен, и только теперь осознал, возможно впервые, что изменения коснулись не только ее физической сущности, но затронули глубинные и более тонкие материи.
Она глубоко вздохнула.
— В любом случае, — сказала она, — я ни о чем не жалею. Я рада, что приехала, пусть даже Джордж и не мой отец. И если бы меня спросили, я бы проделала все это еще раз.
Это могло расцениваться как приглашение к прямому бою, но прежде чем Родни смог придумать ответ, К ним присоединился сам Джордж Дайер, который поднялся по ступеням террасы, взял на руки Перл и весело вступил в разговор:
— Ну как, разве не чудесно? Вы снова нашли друг друга. Как насчет того, чтобы выпить и немного успокоиться?
— Я не буду пить, спасибо, — холодно сказал Родни.
— Тогда сигарету?
— Нет, не сейчас. — Он откашлялся. — Я говорил Селине, что, по-моему, неплохо бы вернуться в Лондон как можно скорее. Такси ждет меня возле «Отеля Кала-Фуэрте»; мы можем направиться прямо в аэропорт.
— Хорошо организовано, — заметил Джордж.
Родни быстро глянул на него, чтобы убедиться, не смеется ли над ним Джордж, но темные глаза того были очень серьезны. Все же поверив ему не до конца, он опять повернулся к Селине:
— Наверно, тебе надо собраться. Где ты жила?
Последовало долгое молчание. Родни посмотрел на Селину. Селина посмотрела на Джорджа, а затем снова на Родни. Джордж с совершеннейшим безразличием гладил Перл.
— Здесь, — сказала Селина.
Родни, казалось, заметно побелел.
— Здесь?
— Да. Здесь. В «Каза Барко».
— Спала здесь?
— Больше некуда было идти…
Она слегка поежилась, и Джордж понял, что она нервничает. Однако Родни, казалось, ничего не замечал, ибо, когда он заговорил, в его голосе зазвучали ледяные нотки:
— Разве это немного не чуждо условностям?
Джордж резко опустил Перл на ближайший стул и вступил в дискуссию:
— Не думаю. В конце концов, не будем забывать, что Селина моя родственница.
— И не будем забывать, что очень дальняя. Кроме того, дело вовсе не в этом.
— Тогда в чем же?
— Ну, Селина появилась здесь без приглашения, не сообщив о себе, совершенно чужой вам человек, а вы позволили ей остаться; жить в этом доме — практически, насколько я могу видеть, спать в той же комнате. Я вполне допускаю, что вам вовсе не обязательно заботиться о своей репутации, но ради Селины, вы конечно же могли что-то придумать.
