Вскоре на парапете появился Альтаир. Ветер раздувал его белый плащ. Он поднял руку с зажатым в ней Яблоком. Оно потрескивало и излучало переливчатый свет, но теперь подчинялось воле Альтаира.
– Прости меня… – хрипло прошептал лежавший на полу Аббас. Он едва шевелил губами. – Я не знал…
Альтаир мельком взглянул на него, затем снова перевел взгляд на Яблоко. Ощущения во всей руке были совершенно незнакомыми ему.
– Можешь ли ты нас чему-то научить? – спросил Альтаир, обращаясь к Яблоку, словно оно было разумным существом. – Или ты лишь способно привести нас к погибели?
В ту же секунду началась пыльная буря. А может, это были облака, предшествующие видению? Снова вспыхнул ослепительный свет. Он становился все ярче, и вскоре в нем потонуло все. Потом он стал стремительно гаснуть. Наконец осталось лишь неяркое мерцание каменного ключа, который Эцио держал в руке.
Ассасин устало сел на пол, привалившись к стене. По его расчетам, уже наступили сумерки. Тело требовало отдыха, но задерживаться здесь Эцио не мог.
Посидев еще несколько минут, он встал, убрал в сумку ключ и поэму Эмпедокла, после чего двинулся в обратный путь.
35
На рассвете следующего дня Эцио отправился на Большой базар. Ему не терпелось послушать разговоры янычар между собой и проследить за их командиром Тариком Барлети.
Как ассасин ни старался, но полностью оградить себя от приставаний торговцев у него не получалось. Словно чародеи, они искусно обволакивали потенциального покупателя льстивыми речами, не столько убеждая, сколько принуждая купить их товары. Чтобы не вызывать подозрений ни у турецких солдат, ни у византийских тамплиеров, Эцио оделся под чужестранца, которого любопытство привело на сказочный восточный базар.
– Ты видишь этот ковер? – Торговец схватил Эцио за рукав и буквально потянул к себе. – Твои ноги, ступая по нему, будут любить тебя больше твоей жены!
– Я не женат.
– Что ж, в этом есть свои преимущества, – ничуть не смутился торговец. – Тогда этот ковер будет целиком принадлежать твоим ногам. Ты только ощути его мягкость!
Эцио заметил неподалеку нескольких янычар.
– Ты мне лучше скажи, много ли ты успел продать сегодня? – негромко спросил он у торговца.
Торговец развел руками и осторожно указал на янычар.
– Ни одного ковра! Янычары забрали почти весь мой товар только на том основании, что он привезен из другой страны!
– А Тарика Барлети, их капитана, ты знаешь?
– Да тоже, наверное, бродит где-нибудь поблизости. Он ужасно заносчив, но…
Торговец вдруг умолк. Он смотрел не на Эцио, а как будто сквозь него. Затем он продолжил тем же елейным голосом, каким начал их разговор:
– Ты обижаешь меня, господин! Я никак не могу отдать тебе этот ковер меньше чем за двести акче! Это моя последняя цена.
Слегка повернувшись, Эцио все понял. Сюда шли трое янычар. Сейчас они находились метрах в пятнадцати от прилавка торговца коврами.
– Когда я найду капитана, то спрошу его про твои ковры, – тихо пообещал торговцу Эцио и повернулся, готовясь уйти.
– Ай, чужестранец, какой же ты упрямый! – крикнул ему вслед торговец. – Неужто мы с тобой не сговоримся на ста восьмидесяти акче? Всего сто восемьдесят монет, и расстанемся друзьями!
Эцио уже не слушал его. Торговец зря волновался: янычарам было не до него. Они куда-то направлялись, и ассасин тенью двинулся вслед за ними, держась на безопасном расстоянии. Он не оставлял надежды увидеть Тарика Барлети. По всему чувствовалось: янычары идут на какую-то встречу. Это вынуждало Эцио быть бдительным вдвойне и, постоянно держа янычар в поле зрения, самому не вызывать подозрений. Впрочем, базар, с раннего утра кишевший народом, был для него лучшей маскировкой и в то же время – изрядной помехой. Торговец коврами утверждал, что капитан находится где-то на базаре. Но где именно? Базар с его лабиринтами лотков и лавок был настоящим городом в городе.
И все же терпение Эцио оказалось вознаграждено. Вскоре янычары, за которыми он следил, вышли на небольшую площадь, где на каждом углу было по кофейне. Возле одной и стоял рослый седобородый капитан. Борода столь же красноречиво свидетельствовала о его чине, как и великолепный мундир. Тарик явно не был рабом.
Эцио подошел как можно ближе, чтобы слышать разговор.
– Вы готовы? – спросил у янычар капитан.
Те дружно кивнули.
– Это важная встреча. Позаботьтесь о том, чтобы за мной не было хвоста.
Янычары снова кивнули и разошлись в разные стороны. Эцио знал: они будут высматривать ассасинов, затесавшихся в толпе. На мгновение ему показалось, что один янычар его заприметил. Аудиторе застыл на месте. Вскоре солдат повернул голову и пошел дальше. Выждав еще немного, Эцио двинулся вслед за капитаном.
Пройдя не так уж много, возле оружейной лавки Барлети встретился с еще одним янычаром, на сей раз лейтенантом. Судя по всему, янычары были единственными, кого торговцы не зазывали и к кому не осмеливались приставать.
– Что нового?
– Мануил согласился встретиться с вами, господин Тарик. Он ждет у ворот арсенала.
Эцио навострил уши.
– Жадный старый проныра, – равнодушно бросил Барлети. – Идем.
Базар остался позади. Капитан с лейтенантом шли по городским улицам. Путь был неблизким: арсенал находился на северной стороне Золотого Рога, ближе к западу. Однако двое янычар не собирались садиться в седло или брать повозку. Эцио все время держал их в поле зрения. До переправы он вполне мог идти незамеченным, а вот на пароме ему придется осторожничать. Но капитан и лейтенант были настолько поглощены разговором, что не замечали ничего вокруг. Эцио удалось подслушать бо́льшую часть того, о чем они говорили. К счастью, его внешность не вызывала подозрений. На улицах Константинополя европейцев было ничуть не меньше, чем выходцев из азиатских стран.
– Как держался Мануил? Нервничал? Говорил прямо или опять юлил?
– Нет, он вел себя как обычно. Был дерзок и нетерпелив.
– Что ж, он имеет на это право. А от султана были вести?
– Последнее письмо пришло на прошлой неделе. Короткое и полное дурных новостей.
Тарик покачал головой:
– Даже представить не могу, как можно дойти до такого раздора с собственным сыном.
36
Двое янычар остановились возле здания, стоявшего неподалеку от ворот арсенала. Там их дожидался рослый, грузный, богато одетый мужчина лет шестидесяти. У него была седая окладистая борода и напомаженные усы. Наряд дополняла чалма с пером, украшенная драгоценными камнями. На каждом мясистом пальце у него поблескивало кольцо с самоцветом. Спутник толстяка, наоборот, был худощав и мускулист. Одежда выдавала в нем уроженца Туркменистана.
