— Оля как будто чувствовала, что это была наша последняя встреча. Когда мы достигли… ну пика, что ли, она потеряла контроль над собой. Такой я ее никогда не видел. Она даже поцарапала мне щеку… А потом у нее вдруг пошла носом кровь. Я не знал, как остановить, а Оля только смеялась. Она была счастлива. Она запрокинула голову и прижала к носу первую попавшуюся тряпку. Это оказалась моя рубашка. Я случайно взглянул на часы, было пять минут четвертого. Программа по взлому банковского сервера, по идее, должна была запуститься сама. Но все же лучше было ее держать под контролем. Я схватил рубашку и напялил на себя. Застирывать было уже некогда. Оля смеялась и говорила, что меня задержат по подозрению в убийстве, если я пойду такой окровавленный. Кто мог подумать, что она окажется права… Я ей ответил, что от меня все будут шарахаться и я так гораздо быстрее доберусь до лаборатории. Когда я выходил, зацепился рубашкой за стол, — в ее комнате просто так не пройдешь…
— Это я заметил. — Гордеев старался его не перебивать.
— Пуговица отлетела, я только на лестнице на бегу застегнулся… Если бы я знал, что шутка окажется правдой… я бы не ушел от Ольги. — Вадим тяжело вздохнул, уставился в пол и замолчал.
«Тогда у нас, возможно, было бы одним трупом больше. А их и так в этом деле явное перепроизводство», — подумал Гордеев, но свои мысли озвучивать не стал.
— К сожалению, единственный свидетель, который видел Ольгу непокалеченной после того, как ты выбежал от нее в крови и распахнутой рубашке — дежурная по этажу Светлана Михайловна, — убита. И все против нас. Твоей истории судья не поверит, прокурор тем более. Чтобы доказать твою невиновность, мы должны найти настоящих преступников. Итак. Если не ты, то кто?
— Не знаю… — Вадим пожал плечами.
— Возможно. Но подумай, были ли у Ольги враги. На личной или деловой почве?
— Да нет. Разве что одна заслуженная преподавательница с Ольгиной кафедры. Они с ней на каждом заседании кафедры ругались на идеологической почве. Коммунистка и либералка… Но она вряд ли бы пошла на такое.
— Я тоже так думаю. Тут действовали куда более серьезные люди. Уточню вопрос. С так называемыми лицами кавказской национальности у тебя или Ольги трений не возникало? Может, у нее были какие знакомые?
— Может, и были, да я не знаю о них, а Ольга не говорила. У меня же точно с ними никаких дел никогда не было.
— А иностранцы знакомые у Ольги были? Такие высокие, стройные, светловолосые…
— У Ольги один только приятель был — американец. Джек Хокинс. Он в посольстве США в Москве работает.
— Кем? — Гордеев заинтересованно посмотрел на Вадима и подумал: «Джек Хокинс, по-английски Jack Hockins, вот и буквы JH».
— Я в дипломатических табелях о рангах не очень разбираюсь, у него должность типа первого заместителя начальника консульского отдела. Он как-то раз, около года назад, мне помог быстро визы оформить, когда я в Штаты летал.
— Кстати, что ты там делал?
— Я присутствовал в качестве докладчика на международной конференции по защите компьютерных систем.
— Съезд хакеров?
— Почти, но только более профессиональных программистов и без этого хакерского зазнайства и снобизма.
— Понятно… Ну а что вы делали в Париже?
Вадим чуть замялся, и это не ускользнуло от Гордеева.
— Мы ездили в гости к моему другу, Сергею Лепшеву. Оля заодно поработала в библиотеке Сорбонны.
— По теме своей диссертации?
— Да. Кажется, в Бахметьевском фонде. Оля от своих стариков-эмигрантов просто фанатела. А там такие залежи, она мне говорила. Только я не очень вникал во все эти подробности. Оля еще говорила, «что Бахметьеве кий фонд считается второй по значимости коллекцией эмигрантских свидетельств после Пражского архива.
— Об этом архиве я уже знаю. А тебе откуда о нем известно?
— От Ольги. Она могла о них рассказывать часами. — Вадим немного печально улыбнулся. — И была при этом счастлива…
— С Джеком ты хорошо знаком?
— Нет, я и видел-то его раза два всего.
— Что можешь о нем сказать?
— Типичный янки… и всё. Я особенно к нему не присматривался.
— Все же попробуй его описать.
— Высокий, светловолосый, худощавый, но такой спортивный. Он был, как бы это сказать… как сжатая пружина. Ну энергия била из него… Я не могу это описать…
— А Ольга о нем что-нибудь рассказывала?
— Нет, сказала, что он ее хороший знакомый. А я особенно и не расспрашивал. Это ведь ее жизнь была… Я не вмешивался… Я ей верил. Во всем.
— Может, ты знаешь, где он живет?
— Нет. Ольга как-то сказала, что он живет рядом с посольством. Там у них вроде есть свой дом для дипломатов.
— Я тоже слышал об этом…
Гордеев достал из кармана одну из визиток, подобранных им в комнате Каштановой после ночной схватки с незнакомцем.
— Тебе знаком этот номер телефона?
Вадим взял визитку и мельком взглянул на нее:
— Это номер мобильника Джека…
— Ты уверен?
— Да. У меня хорошая память на цифры. В том числе на телефонные номера. Поэтому и в программисты пошел. А откуда этот номер? Джек как-то…
— Обещаю все рассказать, когда все буду знать точно… Во время моей единственной встречи с Ольгой она мне немного рассказала о том, что ты в Париже искал какой-то клад… — Гордеев начал задавать вопрос и осекся. Вадим как-то нервно дернулся и молниеносно поднес палец к губам, а затем показал на потолок — здесь подслушивают. Гордеев согласно кивнул головой и протянул Лучинину лист бумаги и ручку.
— Это у них там шоу телевизионное такое типа «Последнего героя», только на диком острове нужно не просто выжить, но и найти спрятанный организаторами клад. Так я с моим приятелем тамошним смеха ради на кастинг сходил и выиграл, только в шоу-то участвовать могут жители Парижа, а я всего лишь москвич. Вот так обломился мой остров Кокос и клад капитана Флинта. — Вадим молол все, что приходило ему в голову, а в перерывах между фразами он что-то писал на бумаге, предложенной Гордеевым.
— Да, веселое у тебя там было пребывание… — протянул Гордеев. На листке было написано: «Клад есть. Большой. Или что-то в этом роде. Подробностей не знаю. Все документы в ноутбуке».
Юрий Петрович подчеркнул карандашом слово «ноутбук» и поставил после него вопросительный знак.
Вадим приписал: «Да, фирмы Compaq из США, светло-серый, оставил у Ольги, его украли». Вслух же произнес:
— Жалко, мы всего две недели там пробыли.
Гордеев на мгновение задумался, написал на листке: «Все из-за ноутбука?»
Лучинин не стал писать, а просто ответил:
