— Не ори, — возникает передо мной довольный Прайм. — это всего лишь я. Что ты говорила?
— Отец не любил говорить о тех временах. А больше узнать мне было неоткуда.
— Ясно. Так вот, — опирается он о каменный край водоема локтями. Прайм так близко, что я едва могу сосредоточиться на его словах. Но это нужно сделать. — когда первые хладные смогли вырваться из лабораторий и закрытых казарм, то лишь немногие вспомнили о тех боксах, где были новое пополнение. И среди них был и твой отец. Граф…
— Ты! — понимаю я только сейчас. — Ты был тем, кто жил в тех боксах?!
— Верно. Маленький мальчик с измененным ДНК, изможденный и израненный. Тот, кто мечтал лишь об одном: правильно выполнить задачу людей в белых халатах, чтобы они остались довольны! И только Граф был тем, кто не побоялся прийти за ним, чтобы показать другую жизнь.
— Он спас тогда тебя, — опускаю я глаза вниз.
— Да. И я спасу его, можешь не сомневаться в этом. Но сейчас я хочу узнать одну вещь, что гложет меня с момента твоего появления.
— Спрашивай.
— Что ты можешь?!
— Прости…
— Что ты можешь?! В чем твоя сила?! Изменения в ДНК и смешение его с ДНК человека не может пройти бесследно! Я уверен в этом!
Я испуганно шарахаюсь в сторону и волна бьет меня по спине, разбиваясь на капли. Прайм следует за мной, не отставая.
— Откуда ты…?!
— Знаю? Нет, не знаю. Но догадываюсь. Подтверди мои догадки, Надежда! Кто ты и что можешь?
Я поворачиваюсь и, опираясь на руки, выхожу из воды. Мне неважно, что Прайм видит мое мокрое нижнее белье, что прилипает к телу как вторая кожа. Я лишь хочу одеться и уйти отсюда подальше. Уйти от него.
Но от него не убежать.
Только не от него!
Я одеваюсь и приглашаю Прайма присоединиться ко мне, кивая на его шмотки, что валяются на камнях около моих ног. Он ухмыляется и подтягивается на руках, чтобы выйти из воды.
— Нужно было оставить на себе хоть что-то! — кричу я, отворачиваясь и пряча глаза. Он голый!
— А чего мне стесняться? В лабораториях нас и не думали одевать и учить стеснительности. Там были другие цели.
— Извращенец!
— Нет. Просто я отношусь спокойно к человеческой наготе.
— Врешь! — не решаюсь я до сих пор повернуться.
— Не вру. Развернись, я оделся, — разрешает мне Прайм. Я слышу шуршание ткани. Нужно верить ему.
Я поворачиваюсь.
Он одет. Его мокрые и с них стекает вода, рисуя разводы на футболке.
— Сейчас мы можем поговорить?
— Хорошо. Только я не знаю, что это и как этим управлять, — тут же предупреждаю я его. Но Прайма это не пугает. Он лишь резко кивает и произносит:
— Покажи!
— О чем ты? — пугаюсь я его настойчивости.
— Покажи то, что ты умеешь. На мне! — протягивает он мне свою руку. Она выглядит сильной. Той, которая может выдержать то, что могут творить мои руки. Но все-таки… — Не бойся, давай!
Я поднимаю руки, намереваясь обхватить его запястье. Что я хочу этим доказать, не знаю даже я сама. Но мне отчаянно хочется, чтобы он удостоверился в том, что я не так проста, какой кажусь.
Но я думаю, что Прайм так и не думает.
Пальцы прикасаются к его чуть огрубевшей от песчаных бурь и постоянных солнечных ванн коже. Жесткие темные волосы покрывают ее вплоть до пальцев.
Осторожно, боясь причинить боль, я просто поглаживаю его руку, вспоминая то как лечила Роба.
Время идет, но ничего не происходит.
— Я не могу!
— Почему? — смотрит серьезно на меня Прайм. Он больше не улыбается.
— Не знаю… но кажется, я просто боюсь причинить тебе боль, — качаю головой я.
— Беспокоишься обо мне? Мне казалось, что я не нравлюсь тебе. Это не так? — захватывает он мои пальцы в замок своих. Я не могу больше и шагу ступить от него.
— Не знаю! Просто не получается!
— Тогда я тебе помогу, — подмигивает мне Прайм и делает искусную подножку. Я падаю и лишь его нога останавливает мой удар о твердь земли.
Моя шея чувствует его пальцы. Они вытягивают из меня воздух и заставляют задыхаться, молотя руками по груди парня. Пальцы пытаются оторвать его руки от моего тела, но все бесполезно. Кости словно сдавливаются и внутри зарождается ком, который заставляет меня хрипеть.
— Или ты умрешь, или докажешь, что ты — дочь Графа и человеческой женщины! Давай, Надежда! Я не планирую отступать, — слышу я голос Прайма.
Мои руки обвивают его запястья.
Тепло нагревает мою кожу, пропуская через них жар, который заставляет плавиться и сталь. И сейчас мне безразлично, что его руки не защищены ни чем.
Мои глаза наливаются кровью.
Я отпускаю на волю то, что есть внутри меня.
Крик Прайма и его расширившееся зрачки от боли я не сразу замечаю, но мне становится свободно дышать и я могу нормально воспринимать реальность.
— Считай, что завтрашняя тренировка была сейчас, — с придыханием произносит мне Прайм. Его кожа покрывается волдырями, украшая огромные покраснения. — Ты — нечто, Надежда! Я понимаю, зачем ты была нужна стольким людям, а в особенности Ксандеру.
— Я была нужна не только ему?
— Нет. Весь совет семи хочет тебя! — баюкает он свои поврежденные конечности, дует на них, нехотя показывая мне свою боль. — И у них две цели на счет тебя: подчинить или убить! Третьего нет. И поэтому, ты должна уметь защищаться.
— Я сделала тебе больно!
Только сейчас я прихожу окончательно в себя и понимаю, что Прайму нужна помощь.
Я спешу к нему.
— Не нужно, я могу справиться с этим самостоятельно. Не думай, что эти раны сломят меня, — кивает он на сильнейшие ожоги на своих руках.
— Не думай, что это обычные ожоги, — не собираюсь я так легко отпускать его. — Идем, их нужно обработать.
— Как и твою шею, — с трудом поднимает Прайм свою руку и проводит по моей коже. На ней тоже легкие покраснения от его пальцев.
— Ну? — жду я его решения.
— Хорошо. Идем, — соглашается он со мной. — ко мне в комнату. Там есть все необходимое.
— Отлично! — мы выходим из закутка с природной «ванной». — А то, что ты говорил на счет завтрашней тренировки. Это правда?
— Да. Правда. Меня не будет пару дней и тренировки отменяются. Хотя, если ты хочешь, то парни могут погонять тебя на полигоне. Выходи утром к тренажерам; они будут предупреждены о тебе.
— Не нужно. Я могу и подождать, — смотрю я затем, чтобы руки Прайма не задевали одежду, причиняя себе боль.
