Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
Потёмкин не дрогнул, глазом не моргнул. Хотя внутри всё сжалось, а спина вновь взмокла.
…Потому что именно после исчезновения этой пары решил отправить в Карманов Марию Угарову с Игорем Матюшиным. Отправил и угадал.
– Мишарин? Мрынник? Конечно, помню. Мои ученики, с моей кафедры, предвоенного выпуска. А кого я выпустил, так помню всех. Маги Центрального управления по Московскому округу. Талантливые ребята, да. Михаилу я надеялся место в аспирантуре выхлопотать. Перспективный был молодой человек. Что пропали они без вести уж лет десять тому как, я слышал, конечно. Но почему это вас вдруг заинтересовало, Иннокентий Януарьевич? Проследить боевой путь «ночных ангелов» – это я понимаю, помогу всем, чем только смогу. Может, и впрямь найдём место, где они погибли, памятник им поставим достойный…
Кощей глядел на него, нехорошо сощурившись, и Потёмкин осёкся.
Не мог Кощей знать, что именно он послал в Карманов Мишарина и Мрынника. Из архивов исчезли документы. Где-то сгорели, где-то их списали по ошибке, перепутав грифы; где-то, напротив, новые документы появились. Умница Скворцов, прилетевший в Москву через сутки после того, как маги не вернулись из лесу, запомнил всё, что Виктор наказал сделать, если отыщутся тела. Кремированные останки поднять и допросить не сумел и сам Кощей, хотя ходили слухи – пытался. Но Маша Угарова так хорошо разорвала связи оболочек, что до астральных тел погибших магов Верховенский со своими приближёнными так и не достучались.
– Почему я заинтересовался этим исчезновением, этими офицерами? Очень просто, Виктор Арнольдович, – подали мне помощники сводку по всем таинственным и необъяснимым происшествиям за последние семнадцать лет в тех краях, где могли исчезнуть ваши «ангелы». Работа адова была, скажу вам честно. Чего там только не случалось! Роман написать можно, никто не поверит, что строго документально всё… Однако, если ближе к делу, заинтересовала нас эта пара. Ведь никто ни до, ни после не отправлял двух боевых офицеров, магов, прошагавших от Москвы до Берлина, в такую рутинную командировку, я цитирую, «с целью проверки качества подготовки личного состава расквартированных в Смоленске, Калуге, Медыни и Малоярославце частей».
Странная командировка, Виктор Арнольдович, очень странная. Не так проверяют «качество подготовки», не в таком составе. И потом, несмотря на все неразорвавшиеся мины, бомбы и снаряды, не погибали там такие офицеры. Шесть лет после войны прошло как-никак. Мальчишки подорваться могли, а офицеры – уже нет.
Виктор Арнольдович, как мог хладнокровно, пожал плечами.
– Всё могло случиться, товарищ Верховенский. Могли они, на свой опыт полагаясь, попытаться что-то и впрямь разминировать. Могли натолкнуться на что-то, нечисть какую-нибудь, войной разбуженную. Сами ведь знаете, сколько мы порядок по лесам да болотам наводили, пока окончательно не навели.
– Разумно, товарищ Потёмкин, весьма разумно. Конечно, все человеческие поступки не предугадаешь. Поэтому во что-то одно упираться никак нельзя. Кто знает, может, то, на что наткнулись Мишарин и Мрынник на Смоленщине, за одиннадцать лет до того, когда сильнее и страшнее было, войной питаемое, стало причиной гибели вашей седьмой группы? А может – на останки героических наших «ангелов» маги и налетели. Может, отозвалось уже «эхо» ваших «серафимов», а мы с вами его проглядели, зачистили лес от аномалии и успокоились. Может, не хотел кто-то, чтобы мы… – Верховенский выделил голосом это «мы», с прищуром посмотрел на Потёмкина, словно пытаясь прочесть в его глазах подтверждение вины, – пропустили это «эхо». Всякое может быть. Потому и надеюсь я на вашу помощь и содействие. Ну как, договорились?
– Разумеется, – деревянным голосом сказал Потёмкин. – Бесспорно, Иннокентий Януарьевич.
– И последнее, Виктор Арнольдович… и так задержал я вас сильно, не серчайте уж на старика. Коммунист, вы сами знаете, это высокое звание. И негоже, чтобы на него… падала бы тень.
– Простите, товарищ Верховенский, но я…
– Нет, это вы меня простите, Виктор. По-дружески, можно сказать, по-отечески скажу вам… не хотелось бы, чтобы ваше персональное дело пришлось рассматривать, с формулировкой – «за бытовое разложение».
– Да о чём вы?! – Потёмкин аж привстал.
– Не горячитесь, Витя, не горячитесь. Я вас ни в чём не осуждаю, напротив, советую. Как старший товарищ. Все мы люди, ничто человеческое нам не чуждо. Но… скажите, гражданка, в вашей квартире проживающая… товарищ Иванова… Зинаида… Сергеевна…
– Она моя домработница, – сухо сказал Потёмкин. – Я как-никак профессор, завкафедрой и декан факультета. Стиркой-уборкой-глажкой мне времени заниматься нет.
– О чём речь, Витя, о чём речь! Вот только… Вы хорошо её прошлое изучили?
– Достаточно, – пожал плечами Потёмкин. – Родом из Псковской области. Родной город – Невель – сильно пострадал во время войны. Вся родня погибла.
– Да, да, это мы знаем… – задумчиво покивал Верховенский. – Родня погибла, документов никаких. И загс невельский сгорел, и партийный архив, и архив Наркомата нашего… и даже церковные книги.
– Познакомились с ней в кино, – прежним сухим голосом продолжал Потёмкин. – С тех пор она у меня работает. Вот и всё.
– Конечно, Виктор. Конечно. Простите старика, что не в свои дела лезу, но… коммунист бдительность ослаблять никогда не должен.
– Никогда не должен! – согласно кивнул Потёмкин.
Тот же водитель вёз его домой. Виктор Арнольдович молчал, гдядя в окно и не видя ничего.
Древний паук, зажившийся на этом свете, похоже, вцепился в него всерьёз. Кощей умён, этого не отнимешь. Начнёт копать – и, если не вскроет сразу историю с Мишариным и Мрынником, то, во всяком случае, заметит несообразности. Другой бы пропустил, а он, скорее всего, заметит. Отыщет подтверждения тому, что магов послал в Карманов именно он, Потёмкин. Пусть пролезут маги Кощеевы вдоль и поперёк Кармановское болото – ничего не найдут, после зачистки до сих пор фон небольшой есть, мелких следов пребывания «серафимов» не заметить. Самих «ангелов» там давно нет. Живёт один в самом городе, но не станут столичные следователи каждого по расширенной формуле проверять, тем более – городских магов. Сашу Швец Сима упокоила и тело в другое место перенесла, где искать, и в голову не придёт. И всё же… слишком близко подошёл Кощей к Карманову. Может начать перебирать всех учеников Потёмкина, всех его выпускников. При Кощеевых-то возможностях большого труда не составит. И, конечно, увидит странное, более чем странное назначение двух молодых, подающих немалые надежды магов-теоретиков – Угаровой и Матюшина – в заштатный Карманов, где для них не было и быть не могло никакой достойной работы. Как, собственно говоря, оно всё и вышло.
Счастье ещё, что всё, всё связанное с «серафимами», завязано на него и него одного.
На него одного…
Москва. Октябрь 1960 г
Коллеги, приятели, маги из Академии наук СССР, толпы благодарных выпускников и поклонников его исследовательского, экспериментаторского и педагогического таланта прощались с Виктором Арнольдовичем в институте. В большом светлом зале на втором этаже, где выстроились под флагами вдоль стен гипсовые бюсты профессоров и академиков, установили на двух лабораторных табуретах покрытый алым гроб. Отец лежал в нём белее гипсовых коллег, и кумачовое полотнище, скрывавшее его до середины груди, казалось снятым со стены флагом. Четверо солдатиков, изнемогая от духоты, стояли на карауле у тела. Бесконечная череда желающих попрощаться, всхлипывающих, суровых, отрешённых, текла через зал.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
