Рут поспешила к ним, раскрыв объятия, ее кошелек упал прямо к их ногам, и старший мальчик поднял его и протянул ей. Он был с нее ростом и держал кошелек с робкой, почти женственной элегантностью, превратившей его лицо в любезную маску.
– Спасибо, мой дорогой! – воскликнула Рут и обняла его.
– Не за что, – быстро пробормотал он тем хриплым срывающимся голосом, который бывает у мальчиков в переходном возрасте, и она отпустила его неподатливые плечи.
– Вы так терпеливо ждете, какие вы хорошие мальчики. Как насчет молочного коктейля?
Рут протянула руку к младшему, который спрятался за спину старшего брата и посмотрел на нее так, словно она совершила ужасную бестактность прямо на улице. Но Рут знала, как мальчики ведут себя в определенном возрасте, она умела не обращать внимания на предательски сжавшееся горло и весело потрепала его по голове:
– Что скажешь? Молочный коктейль или, может быть, мороженое? Ты наверняка его заслужил.
– Мам, – озадаченно и, пожалуй, немного испуганно произнес он и посмотрел через ее плечо на женщину, выходившую из аптеки.
– Еще раз здравствуйте, – сказала женщина, оказавшаяся Эллен Гибсон. – Вы познакомились с моими мальчиками? Это Бретт, а это Джейми. Мальчики, это миссис Филд.
Мальчики кивнули светлыми головами и слегка присели. У них была та же застенчивая улыбка. Их звали Бретт и Джейми. Казалось, они решили скрыть возникшую неловкость от матери.
– Вы купили мясо, Рут? Можно мне теперь отвезти вас домой?
Рут посмотрела в сторону вокзала. Она не может заплатить за билет библиотечной карточкой. К тому же мясо испортится.
Мальчики уже пошли куда-то. Пошла и Эллен. Рут пришлось последовать за ними. Море отступило, как если бы его опустили с помощью лебедки, и в этом было что-то от капитуляции.
– Сюда. Моя машина красная. – Эллен улыбалась и кивала точно так же, как ее сыновья. – Сначала я отвезу мальчиков в школу, хорошо? Они сегодня были у дантиста и поэтому опаздывают.
Мальчики, уже пристегнутые на заднем сиденье, как по сигналу, шумно вздохнули, как будто им не понравилось, что их визит к врачу обсуждается публично. Рут почувствовала себя неловко. Наверное, ее место было обещано одному из них, а теперь она его захватила.
– О господи, – сказала Рут, которой никак не удавалось застегнуть свой ремень безопасности.
Эллен со щелчком вставила его в гнездо, пока Рут держала руки вверх, словно под дулом пистолета, по обе стороны от своего склоненного лица.
Школа была недалеко. Мальчики побежали к входу и, казалось, провалились в него. Рут изумило, как они вообще могли передвигаться на своих длиннющих ногах.
– Наверное, они будут очень высокими, да? – сказала она.
Эллен с улыбкой кивнула:
– Как их отец. – Она гордилась ими и провожала взглядом, пока они не скрылись из виду.
– Забавно смотреть, как растут дети.
– Это счастье, – сказала Эллен.
Рут критически рассмотрела эту возможность. Нет, подумала она, это печально и странно. Дети – это что-то очень временное. Когда родился Джеффри, Гарри, погладив сына по носу, сказал: «Поразительно, что это навсегда». Но это было не навсегда. Это не продолжалось и месяца. Через несколько недель Джеффри стал другим. Слепой, дрожащий, мокрый Джеффри исчез. Он стал розовым и пухлым. И тыкался в лицо, как кошки. Рут подумала, что скучает по своим детям, но не таким, какими они стали сейчас, когда у них появились собственные дети, а таким, какими они были в детстве. Она никогда их больше не увидит. Джеффри на берегу, когда они приезжали сюда только на каникулы. Тяжело дышавшего Филипа. Их маленькие ладошки. Ей безумно захотелось выругаться.
– А теперь я отвезу вас домой, – сказала Эллен.
– Вы знаете дорогу? – спросила Рут, так как ее одолели сомнения.
– Да. Но вы подскажете мне, где свернуть.
Рут попыталась представить себе поворот, но увидела только траву, высокую выцветшую траву, в которой разгуливал тигр. Она неопределенно улыбнулась. Ей было так удобно в машине, которую уверенно вела Эллен. Они проехали город, потом море. Угроза дождя исчезла, и бледное безоблачное небо побелело.
Эллен хотелось знать, чем занимается Рут, бывают ли у нее гости, гуляет ли она и получает ли от прогулок удовольствие?
– Как ваши сыновья? – спросила она.
И Рут ответила:
– Они вырастут очень высокими.
– Вы часто выбираетесь в город?
– Довольно редко. Знаете, как это бывает. Дела, дела, дела.
– О да, – подтвердила Эллен.
– Вам это знакомо. Вы мать.
– Вам кто-нибудь помогает?
– Обо мне очень хорошо заботятся, – сказала Рут. Машина ехала так легко. – Но это еще не все. Меня защищают.
– Защищают? От чего?
Рут уловила удивление в голосе Эллен – в последнее время она чутко улавливала малейшие изменения в реакции собеседника, они служили важным сигналом, предупреждая о том, что ей, возможно, следует пересмотреть свои предшествующие реплики, – поэтому она ответила:
– От превратностей судьбы.
– Беспощадной судьбы, – со смехом проговорила Эллен.
Рут была благодарна ей и также Фриде, которая, не жалея сил, неусыпно заботилась о доме, и о кошках, и о ней самой и к тому же прогнала тигра. Но у нее возникло опасение, что она вызвала неодобрение Фриды. Почему она ее боится? Страх пришел и ушел. Тогда она смутно вспомнила, что вчера устроила в доме разгром, разбросала таблетки по полу и цветы по дюне. Неудивительно, что Фрида сердилась.
Море, когда Рут ехала на большой скорости, было другим. Солнце сияло из каждой частицы неба и воды, отовсюду лился яркий свет. Закрыв глаза, Рут увидела яркий розовый цвет. Почувствовав, что машина едет в гору, она сказала: «Теперь направо». Потом, когда она открыла глаза, ей показалось, что она впервые подъезжает к дому. Она увидела траву и густой кустарник, от которого следовало расчистить подъездную дорожку, одичавший запущенный сад и посреди всего этого буйства аккуратный дом с чисто вымытыми окнами. От него исходили опрятность и покой, но вместе с тем он выглядел не совсем обычно. За ним поднимался легкий дымок, тускло-серый и почти невидимый на фоне моря. Эллен остановила машину.
Фрида сидела на нижней ступеньке перед входной дверью, безучастно глядя перед собой. Ее лицо выражало покорность судьбе, а руки безжизненно висели на коленях с вывернутыми наружу кистями, как бы в ожидании наручников. Но, заметив незнакомую машину, она поднялась со ступеней с медленной сосредоточенностью, заставлявшей вспомнить о ее мифическом тучном прошлом. Эллен, перегнувшись через Рут, распахнула дверцу, и Рут вдруг захотелось, чтобы дверца захлопнулась опять. Захотелось отгородиться от Фриды. Но было уже поздно: Эллен вышла из машины, а Фрида приближалась. Рут завертелась на сиденье, и ее ноги повисли в воздухе, как это бывает с детьми. Похоже, это подвигло Фриду на более решительные действия. Она протянула руки, раскрыв Рут объятия, и Рут подчинилась. Тело Фриды никогда не было так близко. От него исходило взволнованное тепло. Рут вспомнила это объятие. Так она обняла Джеффри в тот день, когда вернулась из больницы с его малюткой-братом. Возможно, Фрида совсем не сердится. Эллен отвела глаза и стала вглядываться в окутанный дымом дом.
