— В любом случае завтра у вас выходной. И хотя я сказал, что хочу, чтобы ты не высовывалась, будет лучше, если ты не будешь высовываться вместе с Блейком. Вокруг фильма достаточно скандалов и без вашего разрыва.
— Верно. Я постараюсь сделать так, как ты хочешь, Тоби.
— Я хочу, чтобы ты была осторожной, — говорит он и целует меня в лоб.
— Я постараюсь, — обещаю я, что вовсе не является преувеличением.
— Вернусь через неделю. Вероятно, тогда и возобновим съемки.
— Хорошо, — говорю я, глядя, как он возвращается к группе полицейских, стоящих возле желтой ленты.
Я обхватываю себя руками, хотя мне достаточно сделать всего несколько шагов, чтобы оказаться в объятиях Блейка.
Тобайас хочет, чтобы я вернулась на съемочную площадку через неделю. Одна короткая неделя. Я думаю о записке, вложенной в шоколад, и об адресе сайта, на который поленилась сходить. Интересно, что меня там ждет?
Одна неделя.
Остается надеяться, что через неделю я буду жива.
ГЛАВА 29
Я держалась, пока мы оставались в Бербанке, но когда мы возвращаемся в Беверли-Хиллз, я начинаю рыдать. Я плачу о Мак и обо всем, что она потеряла. И еще я плачу о себе. Мне страшно, что скоро я присоединюсь к ней. Уж не знаю, эгоизм это или нет, но мне все равно. Мне необходимо выплакаться, и я плачу на груди у Энди, который похлопывает меня по спине и уговаривает успокоиться.
Мы уже сворачиваем на мою улицу, когда мне удается взять себя в руки настолько, что я способна говорить деле. Точнее, когда удается притвориться, что я успокоилась. Я ведь актриса, вы не забыли? Шоу должно продолжаться.
— Скажите мне правду, — говорю я. — Ее убили из-за игры?
— Ты уже задавала этот вопрос, — отвечает Блейк.
— А теперь я задаю его, когда рядом нет полицейских и половины населения Бербанка.
— Нет, — возражает Блейк. — Это против правил. Какое она имеет отношение к происходящему?
Я не отвечаю на этот риторический вопрос. Мой взгляд обращается к Энди.
— А что думаешь ты?
— Проклятье, связь, конечно, есть. Таких случайностей просто не бывает.
И Энди бросает на Блейка взгляд, который должен показать, что он считает Блейка полнейшим идиотом. Мне ужасно хочется развести их по разным углам ринга.
— Но какая связь? — не отступаю я. — Какое отношение могла иметь Мак к игре? Я ведь не обращалась к ней за помощью.
— Все это часть правил, — говорит Энди. — Ты обратилась за помощью к постороннему, а это всегда риск.
— Да, но разве в такой ситуации риску может подвергнуться любой человек? И о какой помощи ты говоришь?
Энди ничего не отвечает — он лишь смотрит в затылок Блейка.
— Неужели ты полагаешь, что ведущему игру известно, что Блейк в ней участвует? Что он нам позвонил? Что он помогает?
— Да, — жестко отвечает Энди. — Я уверен. Ты не понимаешь, насколько все серьезно. Игра уже несколько лет идет в реальном мире, но никому не удалось ее прекратить. К борьбе с ее организаторами привлечено ФБР, а у Мел такие возможности, какие тебе и не снились. Однако игра продолжается. Информация, подсказки, факты. Это поражает, восхищает и ужасает. Но больше всего поражает то, что у ведущего игру безграничный доступ к информации. Ты не должна об этом забывать, Деви. Ты обязана выжечь это в своем мозгу каленым железом.
Я вздрагиваю, но киваю, чувствуя себя наказанной.
— И все же я не понимаю. Зачем убивать Мак? Ведь правила были нарушены, когда я поговорила с Блейком, верно? Тогда почему бы…
Я не могу закончить эту мысль.
— Почему бы не убить Блейка? — спокойно договаривает за меня Энди.
— Он не может меня убить, — заявляет с переднего сиденья Блейк.
Я с трудом выдавливаю из себя улыбку, все более убеждаясь в том, что мне не следовало вовлекать Блейка.
— Ты неуязвим? Как удачно для меня.
— Не забывай, что я являюсь твоей главной мотивацией. Ведь шоколад съел я. Без меня ты просто прекратишь игру, не станешь разгадывать новые подсказки.
Конечно, Блейк прав. И все же не хватает какого-то звена. Я пытаюсь сопоставить все факты и натыкаюсь на новый вопрос.
— Но как Убийца мог узнать про Блейка?
— Я уже ответил на этот вопрос. Он получил сообщение от игры, — говорит Энди.
— Повсюду есть глаза, — произношу я, обращаясь главным образом к самой себе.
Мне хочется вытащить сотовый телефон и позвонить Сьюзи. Именно она принесла пакет с шоколадом. Где она его взяла? Может быть, кто-то передал его, сказав, что он от Тобайаса. Если бы она могла описать посланца…
Тем не менее я продолжаю считать, что фильм имеет какое-то отношение к тому, что происходит с нами. Проникнуть на съемочную площадку или в офис Тобайаса совсем не просто. Однако кому-то удается дергать за ниточки, оставаясь невидимым и находясь одновременно повсюду.
Все возвращается к фильму. К фильму об игре, в которую я сейчас играю в реальной жизни.
Меня передергивает. Как же я ненавижу эту игру! На мгновение моя ненависть распространяется и на фильм.
Мы подъезжаем к моему дому, и Лукас открывает нам ворота. Пока Блейк паркует машину, я пытаюсь вспомнить, куда сунула записку с адресом сайта.
— Наверное, записка в моей старой сумочке, — говорю я, как только мы выходим из машины.
Оказавшись в доме, я бросаюсь в комнату, где хранятся мои сумки, Блейк следует за мной. Мы оказываемся возле нее одновременно: я — слегка запыхавшаяся, Блейк — как всегда невозмутимый.
— Боже мой, Деви, — говорит он, оглядывая комнату.
И я понимаю, что прежде он ее никогда не видел. Наверное, это производит сильное впечатление. Я превратила одну из дополнительных спален в кладовую, распорядившись сделать вдоль стен многочисленные полки для моих сумочек и сумок. Все сумки упрятаны в специальные чехлы, и над каждой из них к полке прикреплена фотография, чтобы я видела, что находится в чехле. У двери стоит большой стол, куда я кладу сумочки, которыми пользуюсь в данный период времени. Наконец, в задней части комнаты имеется бюро, в котором хранится моя коллекция бумажников, футляров для сотовых телефонов и других мелочей.
В целом комната представляется мне вполне естественным местом для хранения вещей. Однако Блейк решительно считает, что я ненормальная.
— Мне нравятся сумки, — говорю я.
— Похоже на то. — Он закатывает глаза и всячески демонстрирует, что потрясен. — Ну, и с чего начнем?
Я хлопаю его по плечу, потому что он мне мешает.
— Вот она, — говорю я, показывая на синюю сумку «Прада», с которой была вчера. Я оглядываюсь по сторонам, чувствуя, что мне чего-то не хватает. — А где Энди?
