Ясмин делает выразительный жест дулом оружия.
Мсье Гено опускает глаза и, покраснев, застегивает ширинку, потом протягивает телефон Ясмин, которая просто повторяет свой властный жест.
Мсье Гено бросает взгляд на экран: вызов от неизвестного.
Он нажимает зеленую кнопку и слышит мужской голос.
– Вы полагаете, что подобная инициатива была разумной, мсье Гено? – говорит ему Кадер.
29
Первое, что видит мсье Гено, зайдя в помещение, – это автомат, лежащий на столе перед Кадером. Автомат всегда выглядит внушительней, чем простой пистолет. И если заложник попытается схватить его, то управиться с таким оружием будет сложней, что даст время вмешаться. Кадер человек очень опытный, и с любителями ничего опасного не случится, тем более что оружие заряжено холостыми. К тому же в своей команде я уверен. Обоих я задействовал во многих операциях, иногда весьма деликатных, и знаю все их достоинства. Кадер просто держит свой «зиг-зауэр», которым за несколько минут до того «прикончил» двух человек. Мсье Гено стремительно оборачивается. Его взгляд натыкается на каменное лицо Ясмин. Молодая женщина толкает его в спину дулом своего «узи», указывая на свободный стул.
Момент истины.
Первый допрос задаст тон всей ролевой игре. Если все пройдет хорошо, значит средства соответствуют цели. Пока что мой сценарий кажется вполне надежным и все идет по плану. Опыт – великое дело. Но мы вступаем в активную фазу, ту, в которой мсье Деламбр и мадемуазель Риве должны допросить сотрудников, чтобы оценить их поведение, и здесь неизбежна частичная импровизация. Поэтому я по-прежнему с особым вниманием отношусь к каждой детали.
Мадемуазель Риве подвигает к себе микрофон, который стоит между нею и мсье Деламбром. Прокашливается. Кашель сухой.
Мсье Гено садится. Его ужасно трясет. В мокрых брюках ему наверняка очень холодно. На экране мы видим, как он выговаривает слова, но до нас не доносится ни звука.
Не ожидая нашего указания, Кадер наклоняется к нему и спрашивает:
– Прошу прощения?
Мсье Гено бормочет:
– Вы меня не убьете?
Его голос едва различим, что лишь подчеркивает его ужас. Мадемуазель Риве наверняка это почувствовала, потому что она тут же переходит к действию:
– Это не входит в наши изначальные намерения, господин Гено. Если только вы нас не вынудите, разумеется.
Кадер с точностью повторяет ее слова и делает это отлично. В его устах – возможно, из-за акцента или же потому, что он вкладывает в них сдержанное напряжение, звучащее очень убедительно, – слово «намерение» приобретает оттенок угрозы. Мадемуазель Риве слышит свои слова, повторенные как эхо. У нас – у всех троих – возникает странное ощущение, что мы находимся и здесь, и не здесь.
Мсье Гено отрицательно мотает головой, закрыв глаза. Он снова принимается плакать и лепечет:
– Прошу вас…
Он медленно роется в кармане и достает оттуда мобильник, который кладет перед собой на стол, как если бы это был сосуд с нитроглицерином.
– Прошу вас.
Мадемуазель Риве поворачивается к мсье Деламбру и указывает на микрофон, предлагая ему в свою очередь принять участие, но мсье Деламбр не реагирует, продолжая вглядываться в экран. Я замечаю, как он потеет, что довольно-таки странно, потому что кондиционер прекрасно работает. Мадемуазель Риве не обращает внимания.
– Вы хотели позвать на помощь? – спрашивает она голосом Кадера. – Значит, вы желаете причинить вред нашему делу?
Мсье Гено вскидывает голову, смотрит на Кадера, готовый клясться всеми богами… но передумывает.
– Что… что вы хотите? – спрашивает он.
– Нет, мы будем действовать по-другому, господин Гено. Вы один из финансистов группы «Эксиаль». В этом качестве вы являетесь той точкой, куда стекается разнообразная конфиденциальная информация: контракты, соглашения, трансакции… Итак, вот мой вопрос: что вы готовы сделать для нашего дела в обмен на вашу жизнь?
Мсье Гено ошеломлен:
– Не понимаю… Я ничего не знаю… У меня ничего нет…
– Ну же, господин Гено, мы с вами оба прекрасно знаем, что нефтяные контракты как айсберги: самая крупная их часть не на поверхности. Вы же лично участвовали в обсуждении многих контрактов, или я ошибаюсь?
– Каких контрактов?
Мсье Гено вертит головой по сторонам, словно призывая в свидетели воображаемых слушателей.
Плохая подготовка.
С самого начала допроса чувствуется, что мадемуазель Риве недостаточно изучила персональную ситуацию мсье Гено и недооценила важность данного допроса. Она пытается наугад извлечь информацию, но промахивается. А вот мсье Гено догадывается об уловке, хотя и не может точно определить ее сущность.
На несколько секунд возникает заминка…
– Но что именно… вам от меня нужно?
– Это вы мне должны сказать, – настаивает мадемуазель Риве.
Беседа зацикливается.
– Вы ждете от меня… чего-то, верно? – спрашивает мсье Гено.
Он взволнован до крайности.
Заданные ему вопросы не вписываются в жесткость ситуации, замешенной на насилии.
У него складывается ощущение, что коммандос сами не знают, чего хотят.
Снова заминка, и мне это совсем не нравится. Я сглатываю слюну.
Именно в эту секунду мсье Деламбр, кажется, выходит из летаргии. Он протягивает руку, придвигает микрофон.
– Вы женаты, господин Гено? – спрашивает он.
Кадер удивлен сменой голоса в его наушнике. А также, безусловно, загробным тоном мсье Деламбра.
– Э-э-э, да… – отвечает мсье Гено на воспроизведенный Кадером вопрос.
– И у вас все в порядке?
– Простите?
– Я спрашиваю, все ли между вами с женой в порядке?
– Не понимаю…
– В смысле секса, между вами с женой? – настаивает мсье Деламбр.
– Послушайте…
– Отвечайте!
– Я не вижу связи…
– ОТВЕЧАЙТЕ!
– Ну… хм… все в порядке.
– Вы ничего от нее не скрываете?
– Простите?
– Вы меня слышали.
– Ну как… нет… не понимаю… нет…
– И от ваших работодателей вы тоже ничего не скрываете.
– То есть… это же совсем другое…
– Иногда смысл один и тот же.
– Я не понимаю…
– Разденьтесь.
– Что?
– Я сказал: разденьтесь! Здесь, сейчас же!
Кадер уловил настрой: он положил свой «зиг-зауэр» перед собой, протянул руку и взял автомат «узи». Мсье Гено с ужасом уставился на него. Он лепечет нечто невразумительное…
