— Теперь слушайте, — сказал человек в кожаном фартуке. — Станьте у стены. Сегодня никто не должен выходить из поля зрения. Проверьте свое снаряжение. Перепроверьте его. Якорям тянуть назад при малейшем сомнении. Далеко не заходить, держаться рядом. Ведущий не должен отходить от вас более чем на тридцать ярдов, но и тянуть его не следует.
— К вам пополнение. Приказ Старриджа.
— Эта? Негусто. Она упадет и перепачкается. Ты новенькая, не так ли? Я раньше тебя не видел.
— Да, — сказала я. — Я новенькая, да, сэр, и…
— Не самый лучший день для начала. Старайся двигаться помедленнее, ладно? И не отходи от стены.
— Простите, капитан, но у нее особые инструкции. Она должна быть ведущей. Пять сотен ярдов. Четкий приказ. Равно как и относительно якоря.
— Пять сотен? В такую погоду?
— Да, капитан, боюсь, что так.
— Что ж, Айрмонгер, если ты должна быть Пятью Сотнями, значит, так тому и быть. Не думаю, что мне это нравится, но кого волнует, что я думаю? Мы должны подготовить ее и дать ей сильный якорь.
— Прошу прощения, капитан, но якорь для нее уже выбрали.
— Правда? Думаю, это кто-то сильный. Сильный и тяжеловесный. Кто ее якорь?
— Этот.
— Этот? Вы уверены?
— Вполне.
— Это убийство! — сказал капитан. — Проверьте веревки. Завяжите их лично, лейтенант.
— Да, капитан.
— Так сделай же это, парень! — сказал капитан, шагая вдоль строя.
— Что ж, выйдите из строя, якорь. Давайте привяжем вас.
Якорем оказался ребенок. Как мне показалось, ему было не больше десяти. Немытый и тощий, он выглядел очень несчастным и слегка дрожал.
— Я всего лишь приподнял кастрюлю, больше ничего. Я всего лишь хотел увидеть ее, меня нельзя в этом обвинять, все хотели увидеть ее, разве нет? Я просто хотел убедиться в том, что она действительно двигается. И она двигалась. Чашка. Меня выбросили на Свалку за то, что я выпустил чашку. Это честно? Это правильно?
— Так это ты сделал? — спросила я. — Ты был подручным повара?
— Был и сделал — и что? Я выпустил чашку.
— Ты наконец заткнешься, грязный ошметок? — сказал лейтенант. — Мне было бы все равно, даже если бы ты распустил всю Ньюгейтскую тюрьму. Важно только то, что ты — якорь. Мне так сказали, и я сделаю то, что мне сказали. Вот шлем, завяжи его крепко. Ты маленький и легкий. На твоем месте я бы взял что-нибудь для утяжеления, например вот эту гирю. Я постараюсь как-нибудь тебе помочь. Достаточная забота?
— Я сейчас расплáчусь от благодарности, — зло сказал мальчик.
— Я стараюсь помочь! — рявкнул лейтенант.
— Кого я буду удерживать? — спросил мальчик.
— Меня, — сказала я. — С нами все будет в порядке. Все ведь не так плохо, правда?
Оба они невесело рассмеялись.
— Ну так что, каково твое расстояние? — спросил мальчик.
— Она — Пять Сотен Ярдов, — сказал человек в кожаном фартуке.
— Нет!
— Да, Пять Сотен.
— А ты, видать, завела себе друзей? — сказал подручный повара. — Что ты, черт возьми, натворила и где?
— Я целовалась с верхним Айрмонгером.
— Можно было догадаться, — сказал он. — Постой-ка, ты не шутишь?
— Не шучу.
— Это неправильно, — сказал он. — Почему я должен за это расплачиваться? Какое я имею к этому отношение? Я ни с кем не целовался. Никогда. И, скорее всего, никогда не буду. Ну, и где твой чертов парень сейчас, дорогуша?
— Замолчи, якорь, и завязывай свои ремни.
— Если ты начнешь меня утаскивать, — сказал мальчик, — мне придется перерезать веревку. Придется. Как и любому другому. Без обид. Я возьму утяжеление и буду держаться. Но если ты начнешь меня утаскивать, я перережу веревку.
— Когда вы наконец это прекратите?! — проревел капитан, топнув ногой. — Теперь ты, — сказал он, указывая на меня. — Надевай свою рабочую одежду. Скоро полдень.
Во внутреннем дворике на крючьях висели шлемы, а рядом с ними то, что я поначалу приняла за тела странных людей, из которых выпустили весь воздух. Но вскоре я поняла, что это были своего рода комбинезоны из эластичной кожи. Только они были толще тех, что я видела в Филчинге, и выглядели гораздо более мрачно. Один из них мне и предстояло надеть. Он был покрыт грубыми стежками и царапинами, похожими на следы от острых когтей какой-то твари. Также на нем было много заплаток — вероятно, в тех местах, где нападавшему существу, чем бы оно ни было, удалось прокусить толстую кожу комбинезона. Что же случилось с человеком, который носил этот комбинезон до меня?
— Нет, — сказала я. — Я не буду! Я этого не сделаю!
— Не думай об этом. Лучше не думай, просто сделай.
Лейтенант поднял меня и бросил в комбинезон, словно котенка в мешок. Я сопротивлялась и пронзительно кричала, но не могла выбраться. Лейтенант взял шлем и надел его мне на голову. Так я оказалась внутри. Выхода не было. Лейтенант постучал в стеклянное забрало шлема, осклабился и помахал мне рукой. Он снял меня с крюка и понес прямо в комбинезоне, у которого хлюпало в ногах, а внутри воняло падалью. Видно было плохо, сквозь круглое забрало шлема все казалось туманным. Лейтенант что-то крепко обвязал вокруг моей талии, но я не видела что. Он постучал по шлему и открыл его круглое забрало.
— Пять Сотен Ярдов! — крикнул он. — Ты должна вернуться с утилем. Должна! И как можно скорее. Тогда тебе не придется идти снова. Вернись с пустыми руками — и тебе придется идти снова. Поняла?
Я кивнула.
Все остальные свалочные Айрмонгеры выстроились в линию. Меня поставили среди них. За мной был мой якорь, державший в руках длинную веревку. Он был разительно меньше остальных. За ним стоял лейтенант с гирей в руках.
— Все готовы? — спросил капитан.
— Свалка! Свалка! — отозвались Айрмонгеры.
— Держитесь, парни. Не отходить от стены!
Он вытащил длинный металлический свисток, надпись на котором гласила: «ГОРОДСКОЙ ПАТЕНТ. ГОРОДСКАЯ ПОЛИЦИЯ. Дж. Хадсон и К°, Барр-стрит, Бирмингем, 244». Далековато отсюда. Свисток явно был найден на Свалке.
— Внимание! Внимание! — прокричал он.
Все подняли прутья и ведра. Все были готовы.
— Внимание!
В Доме пробило полдень.
Капитан дунул в свисток.
— Ату! — крикнул он. — Открыть ворота!
Ворота распахнулись. Свалочные Айрмонгеры рванулись вперед. Я, спотыкаясь, двинулась за ними так быстро, как только могла. Где-то позади был мой якорь.
Я вышла на Свалку.
16 Серебряная плевательница
Повествование Клода Айрмонгера продолжается
