1
– Мне почему-то кажется, – говорит господин Кито, – что мы могли бы с вами подружиться. Не знаю, как вы, но я, по крайней мере, был бы рад этому. Вы мне, честное слово, довольно симпатичны, что бывает со мной нечасто. Обычно я тяжело схожусь с людьми и предпочитаю сотрудников друзьям. Однако иметь друзей хочется и мне. Но мы вернемся к этому разговору позже, когда я вернусь... Если вы, конечно, захотите...
Это он сеет надежду, чтобы избежать неожиданного поведения со стороны Циремпила. Сам Циремпил это прекрасно понимает. Но кивает. Он умеет не показывать свое истинное лицо ничуть не хуже, чем это делает господин Кито.
А господин Кито продолжает:
– А сейчас я просто хотел бы побольше узнать о вас... Это естественное и необходимое желание. Я оставляю здесь вас вместо себя... И хочу знать, что за человека оставляю. Поймите меня правильно. То, что я услышу, как профессиональный психолог, я классифицирую, сделаю соответствующие выводы и дам рекомендации тем людям, которых оставлю с вами. Это вопросы обеспечения и вашей и моей безопасности. Итак...
– Что бы вы хотели услышать?
– Все о вас. Кто вы, что вы, какой вы?.. Где учились и как, чему научились и чего достигли. Семейное положение и дружеское окружение. Привычки, манеры. Короче, все, как вы это сами видите. Это не всегда бывает верно в последней инстанции, но я не имею возможности собрать о вас более подробные посторонние данные, поэтому вынужден удовлетвориться единственно вашим собственным мнением.
– Я художник и славист-любитель... – начинает рассказ Циремпил. – Первое – это моя профессия согласно диплому, но успехов я на этом поприще не достиг. Таких художников, как я, тысячи. А мне, как и всякому творческому человеку, хочется быть единственным. Из-за невозможности этого я холодно отношусь к своей профессии. Что касается второго, то это мой основной интерес. Я специализируюсь на дохристианском славянском и даже праславянском алфавите... Многие не признают вообще существование у славян своей письменности до Кирилла и Мефодия, но последние научные данные говорят о том, что, вероятно, древнегреческий алфавит был заимствован у праславян. По крайней мере, это утверждают индийские ученые. Вы же знаете, что индусы, как и иранская группа народов, имеют со славянами общие арийские корни. Вероятно, даже гиперборейские корни, хотя легенды о гиперборейской цивилизации, которую еще зовут Арктидой, покрыты таким же туманом, как легенды о цивилизации Атлантиды и Лемурии.
– Это очень любопытно, – кивает господин Кито. – Я буду благодарен вам, если вы просветите меня в вопросе, который для меня является тем, что русские обозначают понятием «темный лес». О вашей биографии мы сможем поговорить позже. Рассказывайте. У нас есть в запасе несколько дней, которые я готов почти полностью посвятить вам.
Странно... Зачем это надо знать террористу?
Для общего развития? Но его общее развитие направлено в другую сторону...
И только тут у Циремпила появляется не подозрение, а сразу настоящая уверенность, что эти расспросы ведутся не просто так. А если не просто так, значит...
Это значит, что ему не собираются вернуть паспорт. Это значит, что господин Кито желает воспользоваться его паспортом и отправиться в Россию в качестве гражданина России. И будет творить там свои дела, прикрываясь именем Циремпила Дашинимаева...
В России готовится террористический акт или даже террористические акты...
Как должен относиться к этому сам Циремпил? Россия – это его родина. Его Бурятия, пусть даже он сам давно не живет там, – это тоже часть России. А живет он в самой центральной части страны, в древней Костроме. Значит, террористические акты готовятся против его дома, против его жены, пусть и бывшей, против его сына... И такое положение вещей существенно обостряет ситуацию и заставляет думать усерднее и действовать в ускоренном темпе, чтобы сорвать планы господина Кито...
* * *
В кармане господина Кито подает мелодичную трель трубка сотового телефона. Он с видимым неудовольствием вытаскивает трубку, раскрывает ее и о чем-то говорит на незнакомом языке. Даже сердится при разговоре, кого-то отчитывая. Потом трубку не убирает, а кладет перед собой. Несколько минут сосредоточенно думает. Циремпил терпеливо ждет, когда господин Кито поднимет глаза. Он не поднимает и дожидается следующего звонка. Молча выслушивает чью-то длинную речь-отчет, снова кладет перед собой трубку, опять думает, только теперь уже всего несколько секунд, и поднимается:
– Извините, господин Дашинимаев, я на короткое время прерву такую интересную беседу. Мне необходимо решить небольшой вопрос. Подождите меня, пожалуйста, здесь...
– А у меня есть возможность выбрать место ожидания? – с усмешкой спрашивает Циремпил.
Но господин Кито не отвечает. Он сосредоточен на чем-то, должно быть, важном, хотя взгляд и рассеянный. И выходит, аккуратно притворив за собой дверь.
Циремпил же смотрит на оставленную посреди циновки трубку сотового телефона. Рука буквально сама, помимо мыслей и желаний, тянется, чтобы взять в руки эту трубку и позвонить, сообщить о своей беде куда угодно – в полицию, в российское консульство, просто кому-то домой, в Россию... Рука тянется, и Циремпил даже перехватывает ее второй рукой, потому что кажется, что первая рука в состоянии его не послушаться и взяться за трубку. Но в глубине души он понимает не только то, что оставленная трубка скорее всего является только проверкой его лояльности и согласия к сотрудничеству. Он еще и понимает, что, даже позвонив куда-то, например, в полицию, он не может сказать ничего вразумительного, потому что сам не знает места, где он находится. Третий дом от поворота – вот вся его информация, касающаяся месторасположения в настоящее время. И только для того, чтобы сообщить это, рисковать не стоит. Пусть господин Кито верит в лояльность своего гостя по принуждению. Если будет верить он, будут верить и охранники, что останутся с Циремпилом во время отъезда. Если будут верить, значит, не будут так насторожены, и ему может представиться тот единственный шанс.
Не стоит рисковать, не стоит...
Выбросив из головы дурную и неосторожную мысль, Циремпил поднимается и отходит к окну, чтобы получше рассмотреть улицу. К сожалению, окна выходят не на улицу, а во двор. Через двор – кирпичный забор, прикрытый до половины какими-то кустами. Поверху забора короткая металлическая решетка с острыми пиками-наконечниками. Конечно, через такой забор при наличии решетки легче перебраться, чем без решетки. За те же самые пики-наконечники можно ухватиться и подтянуться. Без них это было бы сделать труднее. Это господин Кито не учел. Хотя дом и забор строился, несомненно, не под его руководством. Это типичное немецкое строительство. О том же говорит и первый этаж здания, где Дашинимаев некоторое время пребывал. А японский стиль интерьера второго этажа – это скорее всего скороспелые переделки для уюта хозяина.
