— И Райну.
— Ты вернешь ему его собственность, чтобы покончить с враждой?
«Землю и Райну?»
— Нет, ведь земля принадлежит Пендери согласно решению короля Вильгельма, и я не имею права дарить ее. Даже ради мира.
— Но ты можешь вернуть ему Райну.
«Скорее я отдам ему землю, чем девушку», — неожиданно подумал Максен, но сразу же одернул себя. На такую жертву он не пойдет. Одной ночи с ней вполне довольно, а после девушка имеет право вернуться к Эдвину, если захочет. Конечно, возвращение может для нее стать смертью, если сакс по-прежнему держит при себе старую колдунью, которая чуть не погребла Райну.
— Может, ты любишь ее? — внезапно спросил Кристоф.
— Люблю?! — рявкнул брат. — Как Томас хотел ее, так и я. Вот и все.
— Он любил ее, — возразил юноша. — Любил по-своему. Правда, она не отвечала взаимностью.
— Эта своеобразная любовь и привела его к могиле.
— Да, но не забывай, что Райна неповинна.
— Ты уже говорил об этом, — пробурчал Максен.
— И буду говорить, пока ты не перестанешь в этом сомневаться.
Пендери-старший протяжно застонал:
— Разве мало того, Кристоф, что между нами, наконец, воцарился мир? Довольствуйся этим. Не убеждай меня в невиновности Райны. У нее тут не последняя роль.
— Ты отвел мне такую же, когда я помогал Райне бежать.
Выйдя из себя, Максен махнул рукой и рявкнул:
— Ну хватит! Я доволен установившимся миром и не собираюсь рушить его. Прекратим бесполезный спор.
Как-то легко Кристоф пошел на попятную:
— Хорошо, но осталось еще много недосказанного…
— Я уверен, что доскажем, — пробормотал Пендери-старший и, сделав знак Кристофу следовать за собой, спустился во внутренний двор.
Райна выгрязнилась до неузнаваемости во второй раз в жизни. В первый — когда ее хоронили заживо, и во второй — при строительстве стены. От усталости, скопившейся за пять дней тяжелой работы, девушка едва переставляла ноги. Она прислонилась к забору, радуясь передышке. Трудясь бок о бок с людьми, которые уже вычеркнули ее из списка своих соплеменников, она месила раствор, таскала тяжелые корзины на стену, разравнивала раствор по камням и убирала все лишнее. Никогда еще ей не приходилось так работать. Даже Эдвин не заставлял ее упражняться с мечом до такого изнеможения. Но все это окупалось душевным подъемом. Игра стоила свеч.
Медленно, но верно Райна находила путь к сердцам саксов. Первые три дня ей еще приходилось слышать упреки и оскорбления. А потом все стало изменяться к лучшему. Саксы словно перестали ее замечать. Но в какие-то минуты девушка ощущала себя неотделимой частицей целого. Как-то она пошла за водой, чтобы развести слишком густой раствор, и оступилась. Облившись с головы до ног, Райна хохотала вместе со всеми. А еще был случай с подъемной корзиной, в которую грузили камни и втаскивали их на стену. Девушка увидела быстро спускавшуюся корзину и отскочила, однако огромный камень все же угодил в нее. Несколько саксов кинулись к ней, и испуг и участие на их лицах сменились радостью, когда они убедились, что она лишь ушиблась. Тогда она вновь принялась за работу. Райна понимала, что это могло быть и покушением, но ее радовало, что хоть кто-то проявил к ней участие.
«Ради Бога, Максен, задержись еще на несколько дней», — молилась Райна ложась спать. Внутренний двор опустел, там осталась только стража. Почему сэр Гай разрешил ей участвовать в строительстве, она не знала, но Максен этого не одобрит и запретит ей работать с саксами. А если он возвратится слишком быстро, то она может потерять все, что с таким трудом завоевала. Еще несколько дней…
— Миледи огорчена? — раздался позади хриплый голос.
Райна вздрогнула от неожиданности. Ей казалось, что она в полном одиночестве. Резко повернувшись, девушка хотела выразить неудовольствие, но что-то помешало ей сделать это. В капюшоне, надвинутом на лицо мужчины, было что-то до боли знакомое, и саксонка ощутила страх. Протянув руку, она хотела было сбросить капюшон, но рука застыла в воздухе:. — Не делайте этого.
— Эдвин? — растерянно прошептала Райна.
Гость приподнял голову, чтобы свет факела упал на лицо:
— Вы ожидали кого-то другого? Может, Максена Пендери? — криво улыбнулся он.
Волнуясь, она взглянула на стражников, прохаживающихся по стенам, но никто не смотрел в их сторону.
— Только не вас, — тихо ответила она.
— Конечно, не меня.
— Как вы прошли через ворота?
— Ах, вот вы о чем, — с иронией проговорил Эдвин. Поскольку никто не позаботился опустить подъемный мост, то я дерзнул перебраться через стену. Но идемте, — вытащив руку из складок плаща, сакс схватил ее за ладонь. — Нам надо о многом поговорить.
Она побаивалась Эдвина и не хотела с ним идти, но опасалась привлечь внимание стражников, а потому подчинилась ему. Вскоре они оказались в пустой конюшне.
— Вы ужасно выглядите, Райна, — заметил он, коснувшись пожелтевшего синяка под глазом, «подарка» Лиган.
Она возмутилась и отшатнулась от него:
— Я помогаю строить стену.
— И деретесь.
— Если надо. А теперь скажите мне, зачем вы пришли?
Гость откинул капюшон, открыв совершенно изменившееся лицо:
— Какой странный вопрос.
— Да, наверно, — согласилась она, — вы пришли за саксами.
— И?
Райна покачала головой:
— Нет, Эдвин, не зовите их бунтовать против норманнов. Из этого не получится ничего хорошего. Они погибнут.
— Вы не верите, что саксы одолеют норманнов?
— Норманнов больше, и они прекрасно вооружены. Прошу, оставьте людей в покое. Пусть они живут, пашут землю, растят детей и продолжают род. Это им обещал Максен Пендери. Не лишайте их этого!
— Обещание норманна, — презрительно фыркнул Эдвин. — Нет, Райна, это мои люди, я научил их боевому искусству, и они должны присоединиться ко мне в борьбе против норманнского пса, с которым вы спали.
— Я не спала с ним!
— Вы что, считаете меня болваном? — гаркнул гость. — Вы ушли с ним, предав меня.
— Неправда! Я убежала от Доры, а Максен спас меня от смерти, к которой меня приговорила колдунья.
— Ну, какие еще небылицы придумаете? Что Дора пыталась убить вас?
— Это не небылицы, Эдвин. Вы видели ее той ночью. Когда вы спали, Дора и трое помогавших ей мужчин вытащили меня из шатра и пытались похоронить заживо. Вот правда!
— А моя правда, Райна, в том, что Пендери убил троих моих людей, а потом вы сбежали с ним. Я не считаю тех, кто пал от его руки при нападении норманнов на лагерь. Я похоронил троих.
