Кэтрин посмотрела в его глаза, горевшие страстью, и почувствовала, как в сердце ее вспыхнула ответная страсть. Могла ли она продлить этот миг, могла ли задержать его до тех пор, пока их чувства не превратятся в нечто большее, чем страсть? Способен ли этот мужчина полюбить ее? Фелисити думала, что способен, и ее отец – тоже, иначе он не дал бы согласия на помолвку.
Грэнби увидел сомнение в ее глазах.
– Поверь мне, дорогая. Поверь, что я буду заботиться о тебе.
Могла ли она поверить ему? Если она ошибется, если доверится недостойному человеку, то потом всю жизнь будет жалеть о своей ошибке.
Тут он поцеловал ее, а затем снова посмотрел ей в глаза.
– Я... я выйду за тебя замуж, – прошептала Кэтрин.
Ей казалось, что эти слова вырвались у нее сами собой, помимо ее воли. Она внимательно посмотрела на графа, ожидая увидеть на его лице улыбку триумфатора, однако его улыбка свидетельствовала лишь об одном: он был искренне рад ее согласию.
Грэнби протянул руку и прикоснулся к ее щеке, освещенной лучами солнца.
– Тебе идет солнечный свет.
Это были не те слова, которые ожидала услышать Кэтрин, но они все же заставили ее улыбнуться. Ей хотелось как-то ответить на комплимент графа, но на ум ничего не шло – только глупые слова влюбленной девушки, слова, которые он, конечно же, не хотел слышать.
Не зная, что сказать, Кэтрин молчала.
Грэнби начал раздевать ее, и все его движения были чрезвычайно осторожными. Никто и никогда раньше не видел обнаженную грудь Кэтрин. Она чувствовала, что краснеет, но не стала останавливать Грэнби. Когда он расшнуровал сорочку и сдвинул ее в сторону, открывая взору тело, солнце теплыми лучами коснулось кожи девушки.
Граф не мог отвести от нее взгляд. Ее грудь была полной, но не слишком пышной, то есть прекрасно гармонировала с фигурой. Вершины венчались темно-коралловыми сосками – они превратились в две твердые жемчужины, как только их коснулся свежий воздух.
Грэнби на мгновение прижал Кэтрин к себе, а затем, отстранившись, наклонил голову.
Девушка тотчас же поняла, что он собирался сделать, но не стала ему препятствовать. В следующее мгновение его губы коснулись ее груди, и Кэтрин тихонько застонала.
А потом она вдруг почувствовала, как руки графа легли ей на талию – он расстегивал ее бриджи. При этом Грэнби по-прежнему целовал груди девушки, заставляя ее трепетать от восхитительных ощущений, прежде ей неведомых.
Внезапно он поднял голову и сказал:
– Сядь. Мне нужно снять с тебя ботинки.
Она уселась на траву, и Грэнби принялся стаскивать с нее высокие ботинки для верховой езды и чулки. Все это время Кэтрин не могла оторвать от него взгляд. На нем все еще была рубашка, но он распахнул ее, и на его груди поблескивали в лучах солнца жесткие и курчавые волосы.
Когда он стащил с нее чулки, она улыбнулась и пошевелила пальцами ног. Грэнби же рассмеялся – конечно, ему следовало догадаться, что теперь, когда Кэтрин наконец-то приняла окончательное решение, она отреагирует на его действия именно таким образом.
Чуть отклонившись назад, Грэнби принялся распускать свой ремень. При этом он не отводил глаз от Кэтрин. Ему до боли хотелось овладеть ею, утолить голод, терзавший его последние две недели, но граф все еще пытался сдерживать себя. К тому же он никак не мог налюбоваться сидевшей перед ним обнаженной девушкой, залитой солнечными лучами.
Наконец он снова придвинулся к Кэтрин и начал осторожно поглаживать ее груди и легонько теребить соски. Она застонала и выгнула спину.
Тогда он принялся целовать ее шею, плечи и груди, и губы его спускались все ниже. Его плечо еще побаливало, но он не обращал на это внимания.
В какой-то момент – Кэтрин не заметила, когда это произошло, – она поняла, что лежит на траве, и почувствовала, что Грэнби стаскивает с нее бриджи и панталоны. Стараясь помочь ему, она приподняла бедра и через несколько секунд предстала перед ним обнаженной.
Грэнби замер, любуясь наготой лежавшей перед ним девушки. Затем, снова взявшись за ремень, принялся раздеваться. Кэтрин же, наслаждаясь чудесными ощущениями свободы, наблюдала за ним. Когда же он отбросил в сторону остатки одежды и склонился над ней, она обняла его и попыталась прижать к себе покрепче. Но тут граф вдруг вздрогнул и поморщился от боли. Кэтрин тотчас отодвинулась в сторону и села, а ее пышные локоны упали ей на плечи.
– Прости, я забыла о твоем плече.
– Оно почти не болит.
Грэнби чувствовал, что плечо болит все сильнее, но теперь, когда Кэтрин наконец-то предстала перед ним обнаженная, уже ничто не могло его остановить. Он улегся на спину и, протянув к девушке руку, проговорил:
– Иди же сюда, иди ко мне.
Немного помедлив, Кэтрин легла рядом с Грэнби, потом на него. И он тотчас же впился в ее губы страстным поцелуем – ей почудилось, что от губ его исходит нестерпимый жар, и этот жар распространялся по всему телу.
Тут ладони Грэнби легли ей на грудь, потом скользнули по животу, а затем она почувствовала, как пальцы его прикоснулись к ее лону. Из груди Кэтрин вырвался тихий стон, и граф услышал ее прерывистое дыхание.
Внезапно он чуть приподнялся и усадил ее на себя – теперь она сидела на нем, широко раздвинув ноги, а он поглаживал ее бедра.
Когда же его пальцы опять скользнули меж ее ног, она снова застонала – на сей раз гораздо громче. Сейчас ей хотелось только одного – чтобы Грэнби продолжал ее ласкать и чтобы это длилось бесконечно. А его ласки становились все более настойчивыми, ей казалось, они жгли огнем, растекались по всему телу, заполняя каждую клеточку ее существа. Наслаждаясь этими сладостными ощущениями, Кэтрин со стоном закрыла глаза и почти тотчас же почувствовала, как в нее вторгается возбужденная мужская плоть. Она вздрогнула и напряглась. А в следующее мгновение послышался голос Грэнби.
– Не бойся, моя девочка, – прошептал он ей в ухо. – Расслабься и двигайся вместе со мной.
Положив руки на бедра девушки, он чуть приподнял ее, а потом резко вошел в нее, прорываясь сквозь невидимую преграду.
Кэтрин вскрикнула, почувствовав острую боль. Но боль скоро прошла, и возникли совершенно иные» ощущения – Кэтрин затруднялась найти им определение, но назвать их неприятными она никак не могла.
А потом снова послышался голос Грэнби:
– О, Кэтрин, прикоснись ко мне, прикасайся ко мне... – Граф вдруг подумал, что ему повезет, если он сможет продержаться еще несколько движений, – ведь он так долго мечтал об этой девушке.
Сначала ее руки двигались нерешительно – она провела ладонями по мускулистой мужской груди, затем по плечам. Но постепенно ее ласки становились все более настойчивыми и страстными, и Грэнби то и дело стискивал зубы, чтобы не миновать пик наслаждения раньше, чем Кэтрин. Заставляя себя сдерживаться, он разговаривал с ней, пытаясь сосредоточиться на словах, говорил ей, какая она красивая и как страстно он мечтал о ней.
