— Сай Гарденер причинил тебе боль, но ты не ушла от него, — заметил Куинн.
— Да, получила хороший урок. Я подумывала уйти от Сая, только не успела. Но в следующий раз я буду знать, когда нужно все бросить.
В карете стоял легкий аромат незабудок, смешанный с истинно женским запахом пудры, лосьонов и кремов. Лили сидела так близко, что ее теплое бедро касалось его бедра, а плечо — его плеча. От мороза щеки у нее порозовели, губы стали пунцовыми.
Слушая ее рассуждения о человеке, принесшем ей ужасные несчастья, Куинн вдруг почувствовал жгучую ревность. Он не хотел, чтобы другой мужчина смотрел на Лили, а тем более ласкал ее или занимался с ней любовью.
Воображение рисовало ему картины, одну сладострастнее другой. Он знал, что Лили не осталась бы в ночной рубашке, не просила бы выключить свет, не отвернулась бы к стене, безропотно снося его ласки.
Куинн часто представлял себе, как бы все происходило. Лили не разыгрывала бы скромницу, а отдалась бы ему со всей страстью, на какую способна. Напускная холодность светской дамы, которую она выказывала днем, наверняка бы испарилась ночью, ее ласки и прикосновения довели бы мужчину до умопомрачения.
Тихонько выругавшись, Куинн швырнул сигару в окно и потер глаза. Он так надеялся, что разлука остудит его пыл, но стоило ему увидеть Лили, и огонь разгорелся с новой силой.
— Куинн? — Она, нахмурившись, смотрела на него. — Что-то не так?
Наверное, у всех знаменитых куртизанок был именно такой голос: низкий, с легкой хрипотцой, манящий, способный разбудить самые безудержные фантазии.
Вся сдержанность Куинна моментально испарилась, словно прорвало плотину и вода хлынула бурным потоком. Он схватил Лили в объятия, грубо прижал к себе, ощутив электризующее тепло ее упругого тела. Лили сначала удивилась, потом тихонько вздохнула и, прильнув к нему, запрокинула голову.
Его губы крепко прижались к ее рту, язык скользнул внутрь, в сладостную влажность, пахнущую чаем, пирожными и табаком. У Куинна голова пошла кругом, ему хотелось подчинить эту женщину, сорвать с нее одежду, вдохнуть мускусный запах желания.
Он на секунду отстранил Лили от себя, и та, откинувшись назад, взглянула на него затуманенными глазами.
— О Господи… — прошептала Лили, а затем уже сама прильнула к его губам.
Куинну показалось, что у него помутился рассудок. Отбросив меховой полог в сторону и распахнув ее плащ, он сжал рукой полную грудь.
Лили со стоном упала на него, отдаваясь лихорадочным поцелуям, которыми он осыпал ее шею, вцепилась пальцами в его темные шелковистые волосы. Куинн молниеносным движением уложил ее на спину и, путаясь в бесчисленных юбках, попытался их поднять. Ему мешала теснота кареты, но он все же добился чего хотел, и его рука наконец скользнула по ноге Лили снизу вверх к восхитительной полоске обнаженной кожи, не прикрытой чулком.
Ослепленные страстью, опьяненные лихорадочными поцелуями, тяжело дыша и постанывая от наслаждения, оба не заметили, что карета остановилась. Их вернул на землю настойчивый стук в дверцу кареты.
Должно быть, это Морли, черт бы его побрал! Нашел время, идиот!
Куинн и Лили уставились друг на друга. Она выглядела не лучшим образом: шляпка съехала набок, из-под нее выбивались длинные блестящие локоны, платье расстегнуто до пояса, губы распухли, взгляд отрешенный.
— В чем дело? — рявкнул Куинн.
— Приехали, сэр, — раздался спокойный голос Морли.
Глаза у Лили весело сверкнули. Прижав руку к губам, она расхохоталась и отпихнула Куинна от себя так, что он оказался на полу между сиденьями.
Поднявшись, он сел напротив, потом с недоумением оглядел себя. Рубашка расстегнута до пояса, запонки куда-то исчезли. Куинн несколько секунд смотрел, как Лили торопливо приводит себя в порядок, и тоже расхохотался.
Интересно, многое ли услышал Морли, пока стучал, а они были поглощены друг другом?
— Одну минуту, — сказал Куинн, высовываясь из окна.
Равнодушно взглянув на него, кучер направился к лошадям. За стеклянным окном входной двери мелькнул силуэт Крэнстона.
— Что он подумает, когда увидит нас? — прошептала Лили, запихивая волосы под шляпку. — Не получается, все шпильки растеряла! О Господи! Куда делись перчатки? Я же была в них.
Застегнув жилет, Куинн подал ей плащ, затем чулок, который Лили сунула в карман плаща. Его шляпа оказалась в самом низу, под остальными вещами, и он сразу понял, что носить ее больше не придется.
— Ну и как я выгляжу? — поинтересовалась Лили, глядя на него смеющимися глазами.
— Как дерзкая беспокойная девчонка, которая занималась тем, чем сейчас занималась ты, — усмехнулся Куинн. — А я?
— Как наглый развязный парень, который занимался тем, чем занимался ты.
Лили надела туфлю, расправила плечи и глубоко вздохнула.
— Лучше мы все равно выглядеть не будем. Сейчас нас увидит Крэнстон.
Они поднялись на крыльцо, дворецкий распахнул перед ними дверь, брови его удивленно поползли вверх, хотя на лице не дрогнул ни единый мускул.
— Мистер Казински в гостиной, сэр, — доложил он.
— Вот черт! — тихонько выругалась Лили.
Заметив выражение лица Крэнстона, она махнула рукой и поспешила к лестнице.
— Передайте мистеру Казински, что мы сейчас переоденемся и спустимся к нему, — на ходу бросила Лили.
Улыбаясь и не сводя глаз с ее бедер, Куинн последовал за Лили.
Главной темой обсуждения во время ужина было сегодняшнее чаепитие. Узнав, что все прошло отлично, Пол заметно повеселел. Да, у него имелись все основания торжествовать, ведь своим успехом Лили полностью обязана ему. Это он вытащил ее из тюрьмы, обучил великосветским премудростям, сделал из нее почти леди.
— Только смотрите, чтобы сегодняшний успех не вскружил вам голову, моя дорогая, — заметил он, потягивая кофе. — Возомнив себя непогрешимой, вы наверняка наделаете ошибок или что-нибудь ляпнете невпопад.
Пол осуждающе взглянул на ее ноги. Лили сидела в позе, которую не приняла бы ни одна уважающая себя дама: развалясь на стуле, скинув туфли и поставив ноги на бархатную оттоманку.
И словно одного замечания было недостаточно, чтобы уколоть ее, Пол с милой улыбкой попросил:
— Не споете ли нам что-нибудь, Мириам?
— Не сейчас, — ответила Лили, бросив взгляд на рояль. — Сегодня у меня выдался трудный день. Я слишком устала, чтобы играть.
«И к тому же не умею», — с горечью подумала она.
Цель Пола ясна: он хочет подчеркнуть, что Мириам получила образование, а Лили нет. Только вот кому он хочет это показать? Ей или Куинну?
Лили не забыла, что он считает ее авантюристкой, которая собирается заманить Куинна, пользуясь своим телом как приманкой. Куинн тоже не забыл. Поэтому за ужином Лили с Куинном вели себя нарочито холодно друг с другом. В общем, разыгрывали спектакль, теперь уже для Пола.
