Я неторопливо пил свою порцию кофе. Признаться, и теперь, когда, казалось бы, против Джимми были вполне серьезные факты, я не мог поверить, что он и есть наш убийца. Я в который раз повторил: не тот уровень!
— Не тот уровень, инспектор, совсем не тот! — озвучил я свои размышления. — Нет в этом Джимми размаха, если хотите, бурной фантазии, чтобы совершить три убийства в таком необычном «оформлении».
— А что в таком случае парень делал в лесу сразу после того, как в нем исчез Черный рыцарь?
Инспектор смотрел на меня с немного усталой улыбкой. Чувствовалось, что этот дисциплинированный и законопослушный полицейский не привык иметь дело с запутанными преступлениями, да и с преступлениями вообще — в доброй старой Англии преступность не в почете.
Я аккуратно отправил пустой стаканчик от кофе в мусорное ведро.
— Понятия не имею. Единственное, что приходит на ум: в лесу Джимми вполне мог увидеть ритуал разоблачения Черного рыцаря, а стало быть, в настоящее время в вашем кабинете сидит соучастник всех преступлений. Ведь если человек знает имя убийцы и отказывается сообщить его полиции — значит, он является соучастником и несет ответственность за преступления. Правильно я говорю?..
Глава 30. Открытие на ночь глядя
Вернувшись в отель, я застал мирную картинку: Соня, удобно устроившись прямо на полу, рассматривала свои эскизы, целую кипу рисунков, сделанных небрежной рукой на пленэре у замка; тут же стоял, прислоненный к стене, незавершенный холст с того же пленэра, а на огромном экране телевизора мелькали кадры нашей любительской съемки рыцарского турнира.
Отчего-то в тот самый момент я вдруг ощутил адскую усталость, словно пробежал марафонскую дистанцию, и без сил повалился на палас рядом с Соней, по ходу чмокнув ее в щечку.
— Приветствую! Как ты, все в норме? Планируешь завершить свое полотно, как задумывала?
Она важно кивнула:
— Разумеется, дорогой. Я всегда четко довожу дело до конца, работа есть работа. Я ведь художник по призванию, могу не есть пару суток, вполне могу прожить всю жизнь одна, без супруга в твоем лице, а вот без живописи, без кисти в руках… О-о-о! Это невозможно!
И она с самым важным видом покачала головой, тут же ткнув пальцем в свой незавершенный холст.
— Видишь, здесь схвачено все нужное, так что я вполне могу завершить полотно и без пленэра, тут мне помогут мои мелкие наброски. Так что я настраиваюсь на работу и прошу мне не мешать. Лежи тихо! Сделаем вид, будто я совсем одна, и никого рядом нет. Ты знаешь мои привычки.
Она была абсолютно права — за время нашей великой любви я неплохо изучил все рабочие и нерабочие привычки художницы Сони Дижон, а потому просто лежал, прикрыв глаза, рассеянно переводя взгляд от распахнутого окна с видом на заходящее солнце на небрежно раскиданные вокруг Сони листки эскизов, с эскизов — на незавершенный холст с нелепой фигурой на первом плане, с нелепой фигуры — на экран с рыцарями в доспехах, торжественно проезжающими по кругу.
Между тем Соня поднялась и принялась извлекать из сумки и раскладывать на развернутый мольберт тюбики с красками, перепачканные в разные цвета кисти — все это, что-то несвязно бормоча себе под нос, вздыхая и повторяя отдельные слова-приказы самой себе: «Начинаем!.. Прекрасное освещение… Прошу тебя, солнышко, — не торопись заходить!»
В какой-то момент что-то зацепило меня в увиденном — некая деталь, повторявшаяся в разных объектах. Но тут же замеченное соскользнуло с крючка моего сознания, сам я отключился на десять-пятнадцать минут мирного сна, а когда вновь открыл глаза, ничего не мог припомнить, лишь ощущал смутное волнение, словно только что сделал величайшее открытие. Сделал — и забыл.
Я встряхнул головой, еще раз осмотрел все, на что бросал взгляд до непонятного открытия, и, так ничего и не припомнив, махнул рукой: то, что реально важно, непременно само придет на память в нужное время. А пока я почувствовал легкий голод и решил, что настало время нам с труженицей Соней отправиться куда-нибудь в город, чтобы замечательно поужинать.
Я поднялся, довольно бодро потянулся и поющим баритоном озвучил свою программу: одеваемся, наряжаемся и отправляемся отчаянно гулять в город — поглощать аппетитнейшие блюда, пить пьянящие вина-виски и вести себя, как нормальные российские туристы.
— Ты хочешь сказать, что опять с кем-нибудь подерешься? — поинтересовалась Соня, впрочем, тут же потягиваясь и бодро оправляя свою футболку и джинсы.
Я заверил, что на этот раз от драк воздержусь, ограничусь лишь тем, что, возможно, напьюсь по полной программе и буду громко петь русские народные песни и матерные частушки.
— Ну, это вполне терпимо, — кивнула Соня. — Между прочим, я только сейчас поняла, что жутко голодна. Потому готова отправиться немедленно, ни во что этакое не наряжаясь. По-моему, я и в банальных джинсах смотрюсь неплохо?
— Более чем, — хмыкнул я, подставляя красавице свой локоток. — Отправляемся? Куда пойдем?
— Куда глаза глядят!
Туда мы и направились.
Мы славно поужинали на террасе кафе, откуда открывался чудесный вид на замок со всем его уже наизусть знакомым пейзажем: башни, флаги, эффектная подсветка, знаменующая начало сумерек.
— Подумать только, я отправлялась в Англию в полной уверенности, что все дни здесь будут невыносимо медленно тянуться: выспавшись от души, мы будем неторопливо брести на завтрак; следующий неторопливый шаг — выход на пленэр. Затем я в красках представляла себе, как мы с тобой будем вяло спорить, где и чем пообедать, затем, собственно, сам обед…
Соня произносила свой монолог с такой счастливой улыбкой на лице, что без комментариев стало ясно: девушка просто в восторге, что вместо скуки творчества каждый день переживает эмоции по поводу убийств плюс чисто женские склоки и соперничество из серии «Я — круче!».
— Сочувствую, — театрально вздохнул я, неутешно качая головой. — Но, клянусь, я не виноват, что мы с тобой оказались вовлечены во всю эту ужасную историю с убийствами и прочим…
— Не говори глупости! — с учительской улыбкой покачала пальчиком перед моим носом Соня. — Все просто прекрасно. Как вспомню тот момент, когда в полной тьме мне в колени ткнулся носом теплый труп… Брррр! — Она сладко поежилась. — И одновременно — аромат сандала, словно убивал не кто иной, как милый английский кюре. Впечатления просто потрясающие!
Ее улыбка была почти счастливой, так что у меня невольно мелькнула мысль, что, возможно, я должен благодарить небеса за то, что сия милая леди до сих пор отказывалась стать моей супругой: как знать, была бы наша совместная жизнь счастливой без еженедельных остреньких добавок в виде трупов и ужасных преступлений.
Отобедав, мы неспешно прогулялись до замка, где, словно беспечные дети, радостно покружились на карусели, после чего, как говорится, «усталые, но счастливые» вернулись домой.
