В этот момент внизу раздалось:
– С тобой, ведьмой, жить?! Да пошла ты… – и дальше мат.
– Иван, – говорит Артем, – это ты называешь высокими чувствами? У нас боцман – и тот такого не позволяет.
– Браток, то флот, там все строго. Тут быт, – Иван и философ, открываю я его. – Мой товарищ из уголовки говорит, что больше всего преступлений совершается на бытовой почве. Настоящий вор на мокруху не пойдет, а тут раз-два – и кухонным ножом по глотке.
Весёленький вечер поучился у нас.
Мужчины продолжали обсуждать перипетии быта, а я задумалась о своем: где мне переночевать.
– Так что, командир, в быту все сложнее, чем на флоте. Я за базар отвечаю.
Я ляпнула:
– Это точно, мне, например, сегодня ночевать негде.
– Как это негде? – искренне удивился Иван.
Я объяснила и получила тут же ответ:
– Что же я, зверь какой, чтобы тебя на улицу выгнать? Ляжешь на мою шконку, а я на полу. Не привыкать.
Вижу, как напрягся Артем. Ах ты, боже мой, да он втюрился в меня! Ишь, как ревнует. Заметил это и Иван.
– Браток, береги нервы, я не фраер. К девочке не подойду. – Вижу, как затуманились его глаза, знамо дело, по ком он сохнет.
Через минут десть мы с Иваном проводили Артема до входной двери и распрощались. Шагнув в темноту лестничной площадки, Артем сказал мне:
– Послезавтра буду ждать тебя у кинотеатра «Баррикада», – и исчез в темноте. Хороши жильцы, повывинчивали лампочки.
Мы с Иваном в комнату. Иван походил, походил по ней, а потом сказал:
– Пожалуй, я пойду ночевать к корешу. Так будет лучше. Спи спокойно.
– А как же утром? Мне рано на работу.
– Попей чайку, а входную дверь просто прихлопни. Там «французский» замок, – ушел.
Спать мне не хотелось. Подошла к окну: там темнота и тишина. Соседи затихли, им тоже рано вставать. Села за стол. Ивановы книги. Вот он, сборник стихов Баратынского. Открыла наобум:
В восторженном невежестве своем
На свой аршин он славу нашу мерит;
Но позабыл, что нет клейма на нем,
Что одному задору свет не верит.
Как дружеским он вздором восхищен!
Как бешено своим доволен он!
Мудрено. Другая книга. Проза, Исаак Бабель. Читать сейчас нет никакой охоты. Взяла чистый лист, выбрала ручку и написала:
Вдыхаю нежность и туман.
Опять впадаю я в дурман.
И слышу шепот, губ твоих касанье.
И поцелуй, и звезд больших мерцанье.
И снова в омуте любви,
Где только страсть и мы одни.
Фу ты, черт! Опять я влипла. Делом надо заняться, тогда всякие нюни исчезнут.
А где Наума коробочка?
Как умудриться открыть её и не попортить обертку? Придумала: надо обдать паром, клей и отойдет. А пар откуда взять? Пришлось крадучись идти на кухню. На плите три чайника. Который из них Иванов? Да какая разница. Вода закипела быстро, так же быстро отстал клей.
Тишком обратно. Аккуратно разворачиваю, за бумагой коробочка из картона. Тут просто, она открывается сверху. За крышкой ещё бумага – и её долой. В свете настольной лампы с зеленым абажуром я вижу много желтых монет. Взяла одну. Поднесла к свету – на одной стороне профиль: узнаю, это наш последний император – Николай Второй, на другой стороне цифра десять. Так это десять золотых червонцев! Начала считать – получилось двадцать штук. Опять бумага – и её осторожно снимаю. Такие бумажки я видела у отца, это облигации. Мамочки! Да их тут на десять тысяч. Испугалась я страшно. Такая прорва денег! И золотые монеты. Ну и Наум! Что делать? Куда деть это богатство?
Часы пробили два часа ночи. «Спать!» – командую себе и ложусь на кровать Ивана.
Два дня я вкалывала без передыху: заболела сменщица, и Вера Петровна упросила меня подменить её. Спала я в подсобке: не хотелось тратить время и обременять Ивана. Коробочку держала в своем шкафчике. Работаю, а сама все думаю, где спрятать её. О том, что Артем назначил мне свидание, я напрочь позабыла. Оперативник обо мне позабыл. Артем не позабыл, запомнил, черт, где я работаю и явился в конце моей смены. Учуял, что ли.
– Ирина! – зовет меня Вера Петровна. – Там на проходной какой-то морской офицер просит тебя. Когда ты успеваешь знакомиться с мужиками? – глянула хитро и добавила: – Впрочем, с твоей внешностью мужика зафаловать раз плюнуть. Даю тебе десять минут. Беги.
Стоит Артем у вертушки и курит. Никому бы не разрешили курить в этом месте: у нас на заводе с курением строго, курим только в специально отведенных местах. А тут на тебе. Курит. Что же, он морской офицер, и гость тут.
– Целый час ждал тебя на Невском, – начал с упрека он. Этого не терплю.
– Не ждал бы. Полагается ждать пятнадцать минут. Ты приперся для того, чтобы мне выволочку устроить? Если так, катись отсюда. Тут завод, а не танцплощадка.
– Молодец! – Ну и характер у этого командира. – Люблю таких. Приехал спросить, когда с работы встречать.
– Выйду через полтора часа, – отвечаю. Моя смена заканчивается через час. Пятнадцать минут я обычно переодеваюсь. Пускай он тут потопчется, пускай мои подружки увидят, кто пришел встречать меня.
Вернулась в цех, наш склад – тоже цех, ко мне тут и подошла Вера Петровна.
– Ну, чего? Откуда морячок-то?
– Этот морячок – командир боевой части. Служит на Севере, – гонористо отвечаю.
– Понятно, – тянет слово бригадирша. – Того и гляди мы не досчитаемся работника. Жена офицера – звучит. – Вижу, Вера Петровна не насмехается, говорит серьезно. Тут и я призадумалась, а хочу ли я быть женой офицера. Он пойдет в плавание, а ты сиди у окошка и жди? Специальности у меня нет, образование среднее школьное. Кем я там, на Севере, буду? Да что я размечталась-то? А может быть, у него жена, дети. Так, решил покобелиться, знаю я мужиков. Нарочно долго возилась в раздевалке. Провозилась до того, что бригадир ночной смены прогнала меня.
– Нечего тут дневать и ночевать, – вытолкала.
– Сколько у вас красивых девушек.
Ну, вот, что я говорила, просто он кобелирующий тип. Ни одной юбки не пропустит.
– Так чего за ними не побежал? Наши девушки добрые, пригреют.
– Ты красивее всех, – улыбается. – Пошли ужинать.
Повел меня на Кировский проспект. И привел в ту столовую, где меня угощал Родион. В этот раз угощение было богаче. «Пыль пускает мне», – зло думаю и уплетаю чудно пожаренную картошку.
– В походе нас кормят даже лучше, чем у стенки, – рассказывает о своей службе Артем. – Если к экватору приходим, то дают сухое вино, если же в Арктических водах, то водку.
