Кинокритика я попросил о том же. Меня не интересовало, кто был режиссером фильма, кто повлиял на него или из какого черно-белого французского киношедевра он позаимствовал сюжет. Первым делом я хотел понять, о чем фильм – так я точно не попал бы на кино о балете. Во-вторых, если это триллер, мне хотелось бы знать, был ли он захватывающим, если комедия – была ли она смешной, если фильм ужасов – был ли он страшным.
Мне казалось, что в журнале не хватало обзоров фильмов, поэтому я позвонил кинокритику и попросил его написать еще штуки четыре. Он сразу же согласился. Я спросил, когда он успеет посмотреть фильмы, на что тот ответил, что кто-то из «Ральфа» сказал ему, что смотреть фильмы вовсе не обязательно. Когда он не успевал на пробные просмотры, то писал свои обзоры по пресс-релизам. Я сказал ему, что времена поменялись, и никогда больше к нему не обращался.
Тим пригласил писателя-путешественника, чтобы тот писал для нас каждый месяц по статье. Для начала он выдал рассказ о великих рок-н-рольных гостиницах мира, включая «Челси» в Нью-Йорке, где Сид Вишес из «Секс пистолз» зарезал свою подружку Нэнси Спанген. Я всегда хотел побывать в «Челси» и спросил автора, как ему там понравилось. Тот не нашелся, что ответить, – он никогда там не бывал. Статья так и не была опубликована.
Я сказал всем, что начиная с этого момента все обозреватели должны будут отвечать за свои мнения, которые могли быть получены только путем личного опыта. Этот подход приживался очень плохо. Спустя несколько месяцев после прихода к нам обозреватель ди-ви-ди попросил у меня денег, чтобы купить себе ди-ви-ди-плеер. Парень из технического отдела, который отвечал за плееры, признался, что никогда не вставлял в них диски, хотя и божился, что обязательно включал и выключал все протестированные образцы.
Мое стремление заставить авторов составлять собственное впечатление привело нас к настоящему прорыву. Когда внештатный журналист Оуэн Томсон предложил написать статью про дрессировку собак, я ответил, что напечатаю ее, только если он оденется в специальный костюм и сам займется этим делом. Оуэн так и сделал. Дома у Эша он нарядился собакой и стал дурачиться. Впервые процесс дрессировки был описан с точки зрения домашнего животного.
Брэд сказал, что я должен читать все письма, поступающие в «Ральф», так же как и он. Восемьдесят процентов корреспонденции было посвящено девушкам с обложек. Из них дороже всех нам обошлась Машина Наслаждения, она же Габриэлла Райченс – неотразимая английская модель. Габриэлла приехала в Австралию на двухнедельную фотосессию и повстречалась с нападающим «Кантерберских бульдогов» регбистом Соломоном Гаумоно. Когда настала пора возвращаться домой, Гаумоно поехал за ней следом, рискуя своим контрактом на двести тысяч долларов в год. Все восточное побережье Австралии было в шоке. История спорта и секса такого еще не знала. Парень рисковал карьерой мирового уровня ради потаскушки. Все только усложнилось, когда лучший друг Гаумоно, пятьдесят восьмой номер Энтони Мандин, полетел через океан, чтобы вернуть приятеля домой.
– Я отправлюсь туда один, а вернемся мы вместе, – пообещал Мандин, чеканя слова, как заправский спецназовец, – я верну моего брата Соломона домой.
«Дэйли телеграф» публиковала карту исторического турне Мандина, и читатели могли следить за ним практически в режиме реального времени. Эта карта была не слишком запутанной, потому что все, что ему пришлось сделать, это сесть на рейс Сидней – Бангкок – Лондон. Он даже не выходил из самолета для пересадки. Когда Энтони вернулся домой вместе с Гаумоно, фантастическая австралийская сказка подошла к счастливому концу. Какого большего проявления любви можно было ожидать от мужчины, готового полететь на другой край света за приятелем вместо того, чтобы отдыхать перед очередным матчем?
«Клео» и «Ральф» хотели получить снимки Райченс. Оба журнала издавались Ником, но мы не смогли заключить договор на всю компанию и были вынуждены проводить съемки по отдельности. Для «Клео» Райченс снялась бесплатно, поскольку это был женский журнал. Она даже согласилась позировать для размытого портрета с обнаженной грудью. «Ральф» заплатил ей несколько тысяч долларов – больше, чем мы платили любой модели до того момента – за то, чтобы она снялась для нашей обложки в парчовом корсете и полупрозрачной рубашке. Райченс уже снималась для «Лоудид», поэтому знала, что важно для мужского журнала, и выглядела одновременно соблазнительной и невинной, хищной и ранимой, экзотичной и доступной. Все, что мы сделали с этими снимками, это убрали шрам в области подмышек, который остался после операции по увеличению груди. Той зимой каждый австралиец хотел быть на месте Соломона Гаумоно. А потом она его бросила.
Райченс продала шестьдесят три тысячи экземпляров «Ральфа», на двенадцать тысяч больше по сравнению с предыдущим номером. Магазин «Дом фетишей», предоставивший нам для съемок парчовый корсет, продал четыреста таких изделий мужчинам, которые хотели одеть своих подружек так же, как Райченс, и женщинам, которые ошибочно полагали, что весь секрет был в белье. Через Брэда я узнал, что даже Джеймс Пэкер одобрил обложку. (До того момента единственным мнением Пэкера о «Ральфе» было: «Дерьмо».) Многие из девушек, которые позднее появлялись у нас на обложке, просили снимать их в том же стиле, что и Габриэллу Райченс. Мы попали в телепередачу «Длинные ножки» – Ник давно мечтал об этом, и даже серьезная пресса перестала игнорировать нас.
Брэд настаивал, чтобы мы наладили постоянное сотрудничество с Райченс, но к тому моменту она уже подписала контракт с агентом Максом Марксоном. Я организовал встречу с Марксоном, Райченс и непременным третьим человеком, функция которого, как всегда, осталась непонятной. В реальной жизни Райченс светилась даже ярче, чем на нашей качественно обработанной обложке. Она говорила с неподражаемым шармом школьницы из южного Лондона, и казалось, что она стоит выше всех нас всего на пару-тройку ступенек. Мы обсудили возможность ее работы на «Ральф», но Марксон затребовал десять тысяч долларов в месяц – больше нашего годового бюджета для авторов-любителей. Райченс попробовала вести колонку о том, как сделать приятное женщине, но не смогла продвинуться дальше «купите ей цветы», поэтому от ее услуг в качестве автора пришлось отказаться. Мы пытались задействовать ее как «обозревателя женского белья», но она быстро бросила эту работу и снялась голышом для «Плейбоя».
Райченс принесла нам такой успех, потому что была сексуальной знаменитостью той поры, женщиной, о которой говорили все. «Ральф» просто включился в этот разговор. Единственной женщиной, которая вызвала такой же ажиотаж, оказалась бедняжка Мими Макферсон – сестра супермодели «Элль» и невольная звезда широко известной съемки. За год до того пленка с Мими, занимающейся любовью со своим тогдашним приятелем Мэттью Беннетом, была широко растиражирована по барам и ночным клубам страны. Мими отрицала, что это она, но Беннет поклялся в одной из газет, что именно он сделал ту запись. Скандальные кадры попали в Интернет и распространились по всему миру, поэтому сумма, которую мы заплатили Мими за съемку в купальнике, вдвое превышала рекордный гонорар Райченс. Договор с Мими был сложным и крайне запутанным. Она настояла на участии своих личных стилиста, парикмахера, визажиста и фотографа Эльзы Хаттон, которая много работала для «Клео», и на том, чтобы мы все отправились к ней на остров Фрейзер. Брэд не мог пережить, что ему приходится столько тратить на съемки, он хотел провернуть эту сделку за полторы тысячи долларов, как это всегда получалось в «Пикчер».
