Книга Девушка сбитого летчика - Инна Бачинская

Коля Астахов открыл глаза и увидел над собой неровный, в трещинах, потолок, желтоватые пятна – похоже, следы потопа, – неяркий матовый плафон. Комната была незнакомой. Он рассмотрел в углу узкий белый шкаф-пенал, окно с белыми занавесками, за которым синели сумерки. Перевел взгляд на человека, сидевшего у его кровати. Это был Савелий Зотов. Савелий дремал, на коленях его лежала книга в яркой обложке. Коля принялся рассматривать Савелия – белый халат, под халатом – красивый бежевый свитер с оленями; обширная лысина со светлой дорожкой посередине – бликом от светильника; торчащие уши. Он вдруг почувствовал жжение в глазах…

Он помнил, как поднялся на четвертый этаж, где была квартира этой девушки… Анны… Ломакиной – проезжая, он заметил свет в ее окнах и решил проверить, все ли в порядке. Лифт застрял где-то наверху, и он побежал, перепрыгивая через две-три ступеньки… увидел человека в черной куртке и черной, надвинутой на лоб вязаной шапочке, который открывал дверь ее квартиры… Человек повернулся… в Колю уставилось черное дуло, он метнулся в сторону, одновременно выхватывая пистолет… Это было все, что он помнил. Выстрела он не услышал…

Он вздохнул и тотчас почувствовал боль в груди. От страха задохнуться, свойственного всякому человеку, он застонал и попытался вцепиться пальцами в простыню, но руки его остались неподвижны…

Савелий открыл глаза, вскочил, снова упал на табуретку, уронил на пол книгу и вскрикнул:

– Коля! Колечка! Ты… проснулся! Это я, Савелий! Господи, какое счастье! Ты меня узнаешь?

Коля смотрел сосредоточенно, губы его шевельнулись, он попытался что-то сказать.

– Что? Что ты сказал? – спросил Савелий, наклоняясь над ним.

– Савелий… – прошептал Коля. Он скосил глаза на свою правую руку.

– Узнал! Ты узнал меня, Колечка! Что? Что ты хочешь? Поднять тебе руку? – Савелий осторожно взял в свои большие теплые ладони Колину руку.

Коля уставился на свою руку, нахмурился. Ему удалось шевельнуть пальцами, и он, удовлетворенный, откинулся на подушку.

– Как ты себя чувствуешь? – Савелий все держал его за руку. – Тебе не больно дышать? Как ты нас напугал!

От радости и избытка чувств Савелий погладил Колю по голове. Коля, улыбаясь, слушал голос Савелия. Дверь приоткрылась, и в палату проскользнул Федор Алексеев.

– Коля! Ожил, капитан! – обрадовался он. – Савелий, чего же ты не позвонил?

– Не успел! Он только что!

Федор схватил другую руку Коли, тряхнул. Коля поморщился.

– Митрич про тебя спрашивал, когда, говорит, ребята, ждать вас в «Тутси». И девушки… Анна Ломакина и ее подружка, а мы с Савелием так прямо пост тут устроили! Ты хоть слышал нас? И весь твой отдел каждый день к тебе как на дежурство! Ну, ты, брат… Я бы тебя не узнал, борода, как у Амундсена, вид суровый, даром что рыжий… Или нет, не Амундсен, а Эйрик Рыжий, викинг! – Федор говорил и не мог остановиться, откашливаясь и преодолевая комок в горле… – Когда тебя выписывают? Савелий, когда его выписывают?

– Федя, он только что пришел в себя, подожди!

– Коля, дорога каждая минута! Нам тебя очень не хватает. Я позвонил Кузнецову, у меня была к нему пара вопросов, но он сказал, что страшно занят. Без тебя мы лишены информационной поддержки… но кое-что узнать все-таки удалось.

– Федя, подожди со своими вопросами, пусть окрепнет сначала, – остановил его Савелий.

Коля кашлянул и прошептал:

– Что по Стрелку? Я в порядке, Савелий. Нигде больше не засветился?

– Не похоже. Нам с Савелием ничего не известно, нам ничего не говорят. Но кое-что мы все-таки нарыли. Например, мы знаем, что именно искал фальшивый Биллер у Анны Ломакиной. Он искал «Дрезденское сердце».

– Что?

– Медальон, который подарила ей Амалия Биллер, тетка Николая Биллера. Вещица старинная и очень дорогая, как оказалось, о чем Анна не имела ни малейшего понятия. Называется «Дрезденское сердце». А вот что понадобилось Стрелку – пока не ясно. Ничего ценного у Анны, по ее словам, нет. Но, с другой стороны, она ведь и про медальон не знала. Мы часто в простоте и понятия не имеем, что владеем материальными ценностями. Я привез к ней Виталия Щанского, ты должен его знать, его все знают, чтобы он взглянул на картину, вернее на две… Одна предположительно кисти Кандинского, но это оказалось лишь моей фантазией… к сожалению. – Федор порозовел, вспомнив комментарии художника.

– Кроме того, я познакомился с сыном учителя физики, убитого пятнадцатого декабря. Его зовут Юрий Корниенко. Он, оказывается, живет в нашем городе с рождения и в Америке никогда не был. Он понятия не имел, что Иван Ильич его родной отец, и считал родным приемного. Тот, увидев некролог, все ему рассказал. Хороший молодой человек, программист.

– Зачем он говорил, что сын в Америке? – спросил Савелий.

– Чтобы не возникало лишних вопросов. Сын в Америке, переписываются по электронной почте. Точка. На письменном столе стоит фотография Юрия, то есть он смотрел на него издалека, фотографировал, но ни разу не подошел и не попытался познакомиться.

– Почему?

– Могу только догадываться, Савелий. Там была не очень красивая история, как я понимаю, – он соблазнил свою ученицу, она забеременела, и им пришлось пожениться. А через год она от него ушла. И ни разу не упомянула мальчику о родном отце… Что это, господа? Жестокость? Ненависть? Месть?

Никто ему не ответил. Савелий пожал плечами:

– Я кое-что нашел там… но об этом пока рано, нужно сначала разобраться.

Теперь из криминальных хроник. Вчера вечером был убит в своем кабинете эксперт-искусствовед, некто Владимир Свиридов.

– Снова Стрелок? – перебил его Савелий.

– Свиридов был заколот кинжалом с узким лезвием и костяной рукояткой.

– Откуда ты знаешь?

– Разве твоя подчиненная Анна Ломакина тебе не рассказала?

– Анечка? Нет… А что?

– Твоя Анечка – опять чуть ли не главная героиня. Кадры, однако, у тебя, Савелий… Владимир Свиридов – муж ее подруги, Ольги Свиридовой. Они были вчера в театре, а потом она пригласила девочек к себе в гости… в полночь. С ними был журналист Алексей Добродеев, – я уверен, вы все прекрасно его знаете, – и они обнаружили в кабинете труп хозяина. Все, что мне известно об убийстве, рассказали Анна и ее подруга Бася… Анна позвонила мне, как только их отпустили, около семи утра, попросила приехать, и они во всем признались. И просили подыскать хорошего адвоката для Ольги Свиридовой…

– Зачем ей адвокат? – спросил Савелий. – Они что, думают…

– Я тоже спросил зачем, и они выложили мне подробности семейной жизни Свиридовых. Эти подробности наводят на мысль о возможной причастности жены.

– То есть это не Стрелок?