Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
Увидев ошарашенное лицо командира Одесских улан, я успокоил его как мог. — Уважаемый Владимир Петрович, мы конечно постараемся не допустить ничего подобного, но и вы не рискуйте почем зря. А то ведь предки этих людей в прошлом были самыми обычными разбойниками с большой дороги, и теперь их потомки понимают только один аргумент — силу. Там еще есть феллахи, преимущественно копты-христиане, но до них еще надо добраться…
Пока мы разговаривали, кран опустил в трюм последнего «Тигра». Как только его расстропили где-то в глубине трюма, на «Калининграде» хрипло взвыл ревун. — Извините, господин полковник, погрузка закончена, и нам пора отчаливать. Если вас ждет катер — рекомендую поспешить, если нет — то добро пожаловать на борт. А в море мы сумеем переправить вас на «Саратов».
— Спасибо господа, было приятно познакомиться, честь имею, — мы тоже откозыряли, и полковник развернулся, и вразвалочку, походкой старого кавалериста, направился к дальнему причалу. Его голубой мундир ярким пятном выделялся на фоне выжженной до желтизны окружающей природы. Да, здесь даже специальные егерские роты не приучены пока к маскировке. Идти в такой форме в бой, в наше время — чистое самоубийство. Мы с Давыдковым еще какое-то время смотрели полковнику вслед. Сможет ли один уланский полк заставить хедива уважать силу русского оружия. Без нашей помощи, скорее всего, нет. Впрочем, поживем — увидим…
27 (15) июня 1877 года, после полудня, Константинополь. Сад дворца Долмабахче.
Капитан Тамбовцев Александр Васильевич.
За всеми текущими делами, как внутренними, так и внешними, я совсем позабыл о нашем наполовину госте, наполовину пленнике, Желябове. И был немного удивлен, когда мне напомнили о нем. Точнее, о его желании снова встретиться со мной. Прикинув, что у меня сегодня после обеда будет свободен часок-другой, я пригласил его прогуляться со мной по султанскому парку. В непринужденной обстановке и разговор становится более раскованным и откровенным.
Желябов пришел в парк в сопровождении хорошо знакомого мне сержанта морской пехоты Кукушкина. Похоже, что они уже успели сойтись накоротке и стать приятелями. Во всяком случае, обращались друг с другом по имени и на «ты». Смотрелись они тоже весьма импозантно. Желябова переодели в камуфляжку, и он сбрил свою знаменитую бороду. Словом, со стороны это выглядело так, будто два здоровенных морпеха, оживленно беседующие о чем-то, подошли ко мне, сидящему на скамеечке укрытой от палящего солнца кроной деревьев, и нежащемуся под дуновениями слабого морского ветерка. Вообще-то в таком климате врачи рекомендуют гамак в тени деревьев и послеобеденный сон. Сиеста-с! Но, боюсь, нам такая роскошь еще пока не по карману.
Подойдя ко мне, Игорь Кукушкин козырнул, и доложил, — Вот, тащ капитан, Андрюха хочет с вами о чем-то переговорить. — потом, сержант вздохнул, и уже видимо от себя добавил, — Александр Васильевич, вы ничего не подумайте, он парень хороший, только в голове у него еще та каша, за один день не разгребешь. Но он, ничего, умный и сам все поймет. А что не поймет, так мы ему поможем.
Я посмотрел на «генерала от революции». Желябов индифферентно глядел куда-то в сторону, делая вид, что все сказанное о нем Кукушкиным к нему не относится.
— Спасибо, Игорь, можешь идти, — сказал я, — а мы тут с Андреем Ивановичем побеседуем о делах наших скорбных.
Кукушкин снова вскинул руку к кепи, и, увидев мелькнувший в отдалении белый халат и черненькую головку своей любимой, чуть ли не бегом помчался на незапланированное свидание. А я предложил Желябову присесть рядом со мной на скамейку.
— Итак, Андрей Иванович, я вас внимательно слушаю, — начал я беседу с «главным террористом России». — Вы имели время и возможность ознакомиться с нашей жизнью в освобожденном от турок Константинополе. — Каковы ваши впечатления?
— Александр Васильевич, — задумчиво сказал Желябов, — я понял, что вы люди из другого времени. — Нет, нет, — воскликнул он, заметив, что я нахмурился. — Никто из ваших людей мне об этом не говорил. Просто я сам догадался, видя вашу технику, вооружение, а самое главное — отношение друг к другу. Мы поступаете, думаете, живете совсем по-другому. Я не был в Европе, но в Одессе полно иностранцев. Вы и на них не похожи. Не знаю, откуда вы, и как сюда попали, но глядя на вас я понял, что, наверное, и мы должны стремиться сделать наш мир, и отношения между людьми такими же, как и у вас.
— Андрей, простите, если я буду вас так называть — я все-таки старше вас вдвое, — вы правы в одном — мы, действительно, «не от мира сего». Волею Всевышнего мы попали к вам из 2012 года. — Зачем? — я и сам не могу еще понять. Видно, нам нужно что-то сделать в вашем мире такое, что спасло бы нашу страну и весь мир от тех страшных событий, которые произошли в нашей истории в XX веке.
Ну, а что касается вас, Андрей, я не хочу, чтобы такой умный и талантливый человек, как вы, закончили свою жизнь на виселице. Ведь вы с вашей энергией и способностями можете принести много пользы людям.
— На виселице, — изумленно пробормотал Желябов, — так вы знаете, что со мной произойдет, точнее, что произошло в вашем прошлом?
— Знаю, — ответил я, — вы возглавите террористическую организацию, целью которой будет убийство царя. И вы, точнее, ваши товарищи, убьете 1 марта 1881 года Александра II на набережной Екатерининского канала Санкт-Петербурга. За что будете приговорены судом к виселице.
— Значит, террор, — задумчиво сказал Желябов. — Мы с товарищами обсуждали этот вопрос, но я всегда категорически был против террора. Что же со мной произошло?
— Вас сумели убедить, что единственный путь изменить что-то в обществе — это убивать тех, кто стоит у руля власти. Но это в корне неверно. Если общество готово к переменам, то терроризм избыточен, если не готово — он бессмыслен.
— Очень хорошо сказано! — воскликнул Желябов, — я полностью согласен с вами.
— К сожалению, это не мои слова, — ответил я, — ваш современник и коллега по «Народной воле» Лев Тихомиров после цареубийства, совершенного вашей группой, разуверился в правильности пути, по которому вы шли, и эмигрировав в Европу, и выпустил там брошюру под названием «Почему я перестал быть революционером». Фраза, которая вам так понравилась, это цитата из его брошюры
— Лев Тихомиров, — Желябов наморщил лоб, — я кажется слышал это имя. И что же он еще написал?
— Вот, например, эти замечательные слова о тех, кто любит говорить от имени народа: «Конечно, со стороны можно услышать множество фраз о „возвращении власти народу“. Но это все не более как пустые слова. Ведь народ об этом нисколько не просит, а, напротив, обнаруживает постоянно готовность проломить за это голову „освободителям“. Только отчаянный романтизм революционеров позволяет им жить такими фикциями и третировать русскую власть, как позволительно третировать власть какого-нибудь узурпатора. Русский царь не похищал власти; он получил ее от торжественно избранных предков, и до сих пор народ, всею своею массой, при всяком удобном случае показывает готовность поддержать всеми силами дело своих предков».
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
