Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
На встрече Эккарт, представив Альфреда нескольким членам общества, оставил его одного, чтобы посовещаться наедине с коллегами. Альфред огляделся. Это был новый для него мир — не пивная, а гостиная в чудесном мюнхенском отеле «Четыре времени года». Никогда прежде он не бывал в таком помещении! Он шаркал ботинками по толстому ворсу красного ковра и поглядывал вверх, на расписной потолок, украшенный пушистыми облаками и упитанными херувимами. Пива в обозримом пространстве не наблюдалось, он подошел к центральному столу и налил себе бокал сладкого немецкого вина. Оглядывая других членов общества, счетом не менее 150 человек, явно людей состоятельных, хорошо одетых и упитанных, Альфред устыдился своей одежды, которая вся, до последнего предмета, была куплена в магазине подержанных вещей.
Сознавая, что он явно самый бедный и скверно одетый человек среди присутствующих, он попытался смешаться с будущими товарищами по обществу и даже претендовал на некоторую особость своего положения, при любой возможности говоря о себе как о философе и писателе. Оставаясь в одиночестве, он потихоньку практиковался в новом выражении лица. Это выражение сочетало почти незаметный изгиб губ, микроскопический кивок и опускание век. Оно призвано было транслировать собеседнику посыл: «Да, я прекрасно понимаю, о чем вы говорите — я не просто человек знающий, но и знаю больше, чем вы думаете». Позже он проверил, как выглядит такое выражение, в зеркале в мужской уборной — и остался доволен. Вскоре оно сделалось его «визитной карточкой».
— Здравствуйте! Вы — гость Дитриха Эккарта? — спросил его энергичный мужчина с длинным лицом, с усами и в очках в черной оправе. — Я — Антон Дрекелер, член приемного комитета.
— Розенберг, Альфред Розенберг. Я — писатель и философ, работаю в газете «На просторах Германии» и — да, я гость Дитриха Эккарта.
Он рассказывал мне о вас много хорошего. Это ваш первый визит к нам, и, должно быть, у вас есть вопросы. Что рассказать вам о нашей организации?
— О, как можно больше! Прежде всего меня заинтересовало само название — «Туле».
— Чтобы ответить на этот вопрос, пожалуй, надо начать с того, что наше полное название звучит как «Группа изучения германской древности». Туле, как многие полагают, — это ныне исчезнувший огромный материк, располагавшийся в ближайшем соседстве с Исландией или Гренландией и бывший изначальной родиной арийской расы.
— Туле… я довольно неплохо знаю нашу арийскую историю по Хьюстону Стюарту Чемберлену, но что-то ничего у него не помню о Туле.
— Ах, да, Чемберлен — историк, и один из наших лучших, но это было до Чемберлена и до истории вообще. Это — царство мифа. Наша организация желает отдать должное нашим великим предкам, которых мы знаем только по устной истории.
— Так, значит, все эти внушающие почтение люди встречаются здесь ради своего интереса к мифу, к древней истории? Поймите меня правильно, я не выражаю скептицизм. Напротив, я думаю, что это замечательно — видеть истинное спокойствие и преданность делу, свойственные ученым, во времена настолько неустойчивые, что Германия может в любую минуту рассыпаться на части.
— Встреча еще не началась, герр Розенберг. Вы достаточно скоро поймете, почему общество «Туле» так высоко ценит ваши работы для газеты «На просторах Германии». Да, да, мы испытываем жгучий интерес к древней истории. Но еще более нас интересует послевоенная история — та история, что вершится сегодня, история, которую однажды прочтут наши дети и внуки.
Альфреда необычайно воодушевили публичные выступления. Один оратор за другим предупреждали о серьезной опасности, нависшей над Германией со стороны большевиков и евреев. Каждый выступавший подчеркивал неотложную необходимость действовать. К концу вечера Эккарт, пошатывающийся от непрерывных возлияний немецким вином, положил руку на плечо Альфреду и воскликнул:
— Волнующее время, а, Розенберг? И будет еще более волнующим! Писать новости, менять отношение, влиять на общественное мнение — все это благородные занятия. Кто бы отрицал! Однако создание новостей — да, именно создание новостей — вот где лежит путь к истинной славе! И ты будешь с нами, Альфред. Вот увидишь, сам увидишь! Доверься мне, я знаю, что ждет впереди.
Нечто значительное вызревало в воздухе. Альфред остро ощущал это и, слишком возбужденный, чтобы заснуть, продолжал шагать по улицам Мюнхена еще час после того, как расстался с Эккартом. Он припомнил совет своего нового друга, Фридриха Пфистера, о том, как снимать напряжение: глубоко и быстро вдыхал через нос, немного задерживал дыхание, а потом медленно выдыхал. Всего через несколько таких циклов он почувствовал себя лучше, а заодно и удивился эффективности такого простого упражнения. Никаких сомнений — Фридрих был настоящим волшебником. Да, ему не понравился оборот, который принял их разговор — тема возможных еврейских корней в семье его бабки, — но тем не менее чувства к Фридриху были скорее положительными. Ему хотелось, чтобы их пути снова пересеклись. Он постарается сделать так, чтобы это случилось.
Вернувшись домой, он нашел на полу записку, просунутую в щель почтового ящика, и прочел: «Мюнхенская публичная библиотека извещает вас, что «Богословско- политический трактат» Спинозы будет зарезервирован для вас в течение одной недели. Обратитесь к библиотекарю». Альфред перечитал ее несколько раз. Каким странно утешительным было это маленькое, хрупкое библиотечное извещение, которое отыскало путь по бурным и опасным мюнхенским улицам к его крошечной квартирке!
ГЛАВА 17. АМСТЕРДАМ, 1656 г
Бенто бродил по улицам Флойенбурга[76], где жила большая часть евреев-сефардов, оглядываясь по сторонам с горьким чувством. Он подолгу всматривался в каждую картину, словно желая впитать ее в себя навсегда, чтобы снова вызывать в воображении в будущем, хотя голос рассудка шептал ему, что все они со временем выветрятся из памяти, и жить надо настоящим.
Когда он вернулся в лавку, Габриель с тревогой во взгляде уронил метлу и поспешил к нему.
— Бенто, где ты был? Ты что, все это время разговаривал с рабби?
— У нас была долгая и не то чтобы дружественная беседа, а потом я обошел пешком весь город, пытаясь успокоиться. Я расскажу тебе все, что случилось, но хочу, чтобы это послушали и ты, и Ребекка — оба.
— Она не придет, Бенто. И теперь причиной тому не только ее злость на тебя, но еще и гнев ее мужа. С тех пор как в прошлом году Самуэль закончил свое обучение на раввина, он становится все непримиримее. Теперь он вообще запрещает Ребекке видеться с тобой.
— Она придет, если ты расскажешь ей, насколько все серьезно, — Бенто хлопнул Габриеля по плечам и заглянул ему в глаза. — Я знаю, она придет. Пробуди в ней память о нашей счастливой семье. Напомни ей, что мы единственные остались в живых. Она придет, если ты скажешь, что это будет последний разговор в нашей жизни.
Габриель встревожился:
— Что случилось? Ты пугаешь меня, Бенто.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
