Таксист-осетин везти в Чечню отказался. То есть самой Чечни он не боится, а в Ингушетию (она между Осетией и Чечней) ехать не хочет, потому что ингуши и осетины друг друга очень не любят. Денег, однако, берет много (полторы тысячи) — за полчаса езды до Черменского круга, это такая развилка в самом начале ингушской территории. Там ловим следующего таксиста — уже ингуша, и он за еще большие деньги (семь тысяч) соглашается отвезти нас до Толстой-Юрта. Едем, но когда таксист выясняет, что аккредитации для работы в Чечне у нас нет, тоже отказывается везти — говорит, что машины с ингушскими номерами в Чечне на блок-постах останавливают чаще, поэтому он под Назранью познакомит нас со своим знакомым чеченцем, и этот чеченец уже будет нас катать по Чечне. Чеченец оказывается старым-старым дедом в меховой шапке и неприлично блестящих лаковых ботинках. Они с ингушом о чем-то договариваются, ингуш говорит, что денег с нас не возьмет, а семь тысяч мы отдадим чеченцу. Соглашаемся.
Когда заканчивается Ингушетия и начинается Чечня, дорога делается хуже — довоенный асфальт изрядно исцарапан гусеницами. Это не танки, а техника инженерной разведки — саперы постоянно обследуют трассу, едет такой танк без башни, а за ним идут люди в камуфляже с металлоискателями. Не знаю, много ли там мин, но настроение саперов передается и мне — выходя из машины поссать, я не схожу с дороги, а ссу прямо на асфальт, потому что обидно вот так вот погибать на мине.
Знакомые по репортажам государственных телеканалов мирные чеченцы, у которых постоянно идет посевная — это забитые тетки в платках и резиновых сапогах. Они толпятся на автобусных остановках и придорожных рынках — рынков много, на них продается еда и бензин. Бензин, ясное дело, производят здесь же на подпольных заводах, но местный бензин явно не котируется среди автомобилистов 95-го региона, поэтому каждая трехлитровая банка с мутной желтой жидкостью снабжена наклейками «бензин из Волгограда» или «бензин из Астрахани». Время от времени на рынках останавливаются раздолбанные автобусы с табличками «Студенты» — в сопровождении автоматчиков из чеченских сел молодежь ездит в Грозный учиться. «Молодежь — будущее Чеченской республики. Алу Алханов», — написано на транспарантах, которые висят над дорогой. По лаконичности и мудрости лозунгов Алханов вполне может состязаться с председателем Мао. «Малому бизнесу в ЧР — быть. Алу Алханов». «Заветам Ахмат-хаджи Кадырова — верны. Алу Алханов», и так далее. За пределами Грозного другой наружной рекламы нет, в Грозном на нескольких перекрестках стоят рекламные щиты партии «Родина». Еще есть реклама «Мегафона» — единственного сотового оператора в Чечне. Подключение стоит 2500 рублей, минута — полтора доллара. Чтобы подключиться, нужно принести справку из ФСБ.
Грозный — страшный город. После двух войн от него, кажется, вообще ничего не осталось. Кварталы разрушенных пятиэтажек стоят без окон и крыш, но если в стенах первого или второго этажа нет дырок от снарядов — значит, там живут люди, по две-три семьи.
На въезде в каждый советский город есть такой бетонный обелиск с названием города и какой-нибудь аллегорической фигурой. В Грозном этот обелиск превращен в блок-пост — само произведение провинциального скульптора обнесено мешками с песком, внутри поста стоит танк. Блок-посты без танков — на каждом шагу, но от солдат отделываемся только сигаретами, а на их намеки насчет высоких зарплат журналистов не отвечаем ничем — обойдутся. Аксакал включает приемник, в приемнике — единственная в Грозном FM-радиостанция, она так и называется «Грозненское радио», девушка-диджей — чеченка, говорит по-русски с акцентом и слышно, как она стесняется, стараясь быть, подобно московским диджеям, раскованной — говорит какую-то милую фигню и принмает звонки слушателей. Вперемешку — наши попса и шансон, западная попса и пафосная чеченская — на двух языках. Новости — такой сериал «Приключения Рамзана Кадырова». Слушатели — только мужчины, звонят и передают приветы своим девушкам. Девушек по имени никто не называет — видимо, неприлично. Подряд звучат Аврл Лавинь, Михаил Круг и какой-то чеченский певец, исполняющий по-русски песню «Чечня, хоть на минуту улыбнись».
Выезжаем из города, едем в Толстой-Юрт, где, собственно, и убили Масхадова. У оцепления на улице Суворова (где, конечно, уже нет никакого трупа) толпится местная модная молодежь — то, что она модная, видно по шапкам этих подростков — у каждого на шапке вышито слово «Чечня» или «Терек». В вонючей (сильно вонючей) забегаловке под названием «Кафетерий Молодежный» аксакалы (в таких же меховых шапках, как у нашего таксиста) с утра пьют стаканами водку. Через дорогу — самое большое здание в селе. Офис «Единой России», конечно.
Олег Кашин
Некролог «Лимонки» Басаев Шамиль Салманович
«Лимонка» № 302 июль 2006 г.
Мужчина не тот, кто умеет воевать, а тот, кто знает, кто его враг.
Чеченская поговорка
Десять лет назад, в «Лимонке» № 38 был опубликован некролог Дудаеву. Мы продолжаем собственную традицию…
Шамиль Салманович Басаев — самый известный чеченский полевой командир. Самый известный террорист, родившийся в СССР (что, кстати, произошло 14 января 1965 года в селе Дышне-Ведено Веденского района Чечено-Ингушской АССР).
Дышне-Ведено в 1840 году по приказу имама Шамиля основали русские солдаты-дезертиры, перебежавшие на сторону чеченцев. Среди перебежчиков был и предок Басаева. Потомок уже принадлежал к влиятельному в Чечне тейпу Ялхорой, к которому относятся и оба покойных президента Ичкерии — Дудаев и Яндарбиев.
Детство Басаева прошло в станице Ермоловская (!). Школу закончил в 1982 году на четвёрки. В юности хотел стать следователем, три раза неудачно поступал на юридический факультет МГУ. Работал разнорабочим. Срочную службу проходил в ВДВ. Занимался спортом, имел первый разряд по футболу. В 1987 г. зачем-то поступил в Московский институт инженеров землеустройства, откуда был отчислен со второго курса за неуспеваемость. Занялся кооперативным бизнесом. В 1991 г., задолжав крупную сумму чеченским бизнесменам, смылся из Москвы в Чечню. А ведь мог бы разбогатеть и жениться на Кристине Арбакайте… Накануне развала СССР, летом 1991 года, сформировал типичную для тех лет «бригаду» из молодежи сёл Беной, Ведено, Бамут и других горных аулов. В августе 1991-го с «демократами» защищал в Москве «Белый дом» от ГКЧП, а затем вернулся в Грозный, делать чеченскую революцию. В октябре 1991 г. во время первых президентских выборов в Чечне выдвинул свою 26-летнюю кандидатуру. Дудаев был удивлён.
Уже 9 ноября 1991 г. несостоявшийся президент участвовал в угоне пассажирского самолета Ту-154 из аэропорта Минеральные Воды в Турцию. Угон прошёл удачно, и Басаев стал командиром роты спецназа у Джохара Дудаева. Начал самостоятельно учиться военному делу. В начале 1992 г. повоевал в Нагорном Карабахе на стороне Азербайджана.
С августа 1992 г. принимал активное участие в военных действиях в Абхазии. Был командующим фронтом в Гаграх и заместителем министра обороны Абхазии. Командовал отрядом чеченских добровольцев, «абхазским батальоном». Учился воевать у российских военных советников.
