Вообще, за эти двадцать дней выспался сладко один раз: когда в ночь на 16-е наши отработали, и все посты вернулись на базу. В ту ночь СОБР и комендатура воевали до утра, часов до 4-х, лупили из подствольников и даже противотанковых гранатометов. А я в ноль с небольшим спросил у Танкиста: «Есть там что-нибудь серьезное?» Он ответил, что снайперский пост ничего не наблюдает. Тогда я завалился и упал в черную яму, из которой с трудом выкарабкался в седьмом часу утра. И никакая «музыка» не помешала.
Но в эту ночь, понятно, с минуты на минуту ждал информации от засады. А у них вышла из строя радиостанция. В час ночи стал работать снайпер против поста приморцев. Позицию он выбрал в метрах 150 от нашей засады. Напрасно он это сделал: ничего, кроме неприятностей, у него из этого не вышло. Мак-Дак выловил его на свой «АК-74» с оптикой. Стрелку этому повезло только в одном: он стоял за металлической лесенкой из сварного уголка. Пуля просверлила уголок, но отклонилась и попала ему в плечо. Судя по физиономии — типичный славянин, говор тоже чисто русский, приблатненный. Свою рану объяснил тем, что вышел поставить тазик и хотел посветить себе спичкой. В час ночи, под ураганным ветром и проливным дождем, в городе, где с наступлением темноты все замирает. Вычислили его уже дома, утром. «У нас тут не стреляют, только менты на мосту понтуются…» Наверное, одна из уголовных тварей, прикормленных Дудаевым. Пусть им теперь занимаются, кому положено. Между прочим, часа через полтора-два после того, как Мак-Дак «подлечил» этого вольного стрелка, возле дома с засадой разорвалась граната. Ударили из подствольника, неприцельно, издалека. Наверное, чтобы злость сорвать. Но счет остался в нашу пользу.
А на базе уже шестую ночь, после того как бригада Пастора причесала пятиэтажку и «зеленку», — спокойно. Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.
Похоже, что решение относительно наших «залетчиков» было принято правильное. Парни очень стараются, переживают, хотя вида не показывают. Но когда мы поехали на стрельбы, кто-то из ребят заметил: «А пятисуточники затосковали!» Когда же направлял людей в засаду и Фрицу пришлось отдать свой автомат с ночной оптикой, надо было его видеть. По-нормальному, он-то был одним из первых кандидатов. Вообще, хорошо, что не поддался эмоциям. Можно было отправить любого из них с Коксом и Бугром, но здесь это — «высшая мера» и несмываемый позор. И неизвестно, как сказалось бы это на настроении ребят, здесь многие психические реакции непредсказуемы. А так, наоборот, произошла своеобразная разрядка и появилась новая тема для шуток и подначек. Причем желающих оказаться на месте «дисциплинарно-кулинарной бригады» пока не наблюдается.
Сегодня дозвонился наконец домой. Оказывается, сразу после моего последнего звонка, 14 апреля, жена Пушного родила двойню — мальчика и девочку. Так что из-за наших проблем со связью счастливый папа не знал о прибавлении.
Поздравили его в обед. Пришлось, по требованию трудящихся, наливать ему дважды: как поработал. Одним из пожеланий было — повторить успех…
Вообще, народ у нас без излишних сантиментов, но относятся друг к другу тепло. Вчера у Деда был день рождения, так ребята после работы по выставлению засады приволокли ему букет тюльпанов. Удав с самым серьезным видом рассказывал, что собирал их для Деда на минном поле, ежесекундно рискуя жизнью, хотя явно сперли их с клумбы. А позавчера был день рождения у Висельника. Он пришел за стол в маечке и золотой тюбетейке, купленной на рынке.
21 апреля.
После двух бурных суток — затишье. Дороги развезло, грязь везде непролазная, комендатура отменила патрули.
Правда, нас в 6 утра «прокатили» наши оперативники. С вечера попросили 10 человек поддержки на утро. Мы, как умные Маши, в 6 часов в полной боевой построились на выход. Я пошел в оперчасть и узнал, что к ночи они передумали и, поручив друг другу нас предупредить, все мирно почивают. Пришлось разъяснить, что если моим чертям дана команда «Фас!», то отменять ее неправильно, могут порвать и того, кто так глупо шутит. Вообще-то оперчасть и остатки СОБРа заменяются завтра-послезавтра, им все уже до лампочки, и дел с ними никаких больше иметь не надо.
Поэтому, отоспавшись, решили устроить выходной с постирушками. У нас появилась новая бочка на колесах, очень нарядная, синяя, с надписью «Пиво». Она была рада обрести новых хозяев и сегодня привезла нам целую тонну горячей воды.
Часов в 11 мы с Черным и Гангстером поехали в ГУОШ. Как всегда, нам там сказали, что денег нет (а обязаны за первые 15 дней выдать по 300 тысяч[3]на брата), боеприпасов нет и т. д.
Дозвонился домой Григорьеву, и у него через третьи руки узнал, что якобы Кокс и Бугор решили вопрос с билетами домой на 16 мая. Это было бы очень здорово.
Интересная публика — штабная братия. В дежурной части капитан звонит домой в Волжский и передает жене, что выезжает в аэропорт «Северный» и не сможет звонить, как обычно, каждый день. А потом, положив трубку, начинает раздраженно вычитывать своим: «Задолбали эти бойцы, целыми сутками торчат у телефона, домой им, видите ли, надо позвонить!» Суть проблемы в том, что из Грозного в Россию работает 1 (один!!!) канал телефонной связи. Им пользуется дежурная часть ГУОШ, генерал, а также весь штаб. Что остается, достается на долю боевых командиров и бойцов, для которых на третьем этаже в коридоре установлен аппарат. При этом любая штабная шестерка может зайти в дежурку, бесцеремонно переключить связь на себя и прервать человека, который раз за две недели вырвался с передовой и, прождав 2–3 часа, только успел сказать своим родным или начальству: «Здравствуйте!»
Кстати, начальник ГУОШ, генерал-майор Бабак, такого не позволяет себе. Я сам был свидетелем, как он сначала запросил дежурку по рации — не говорит ли кто по телефону, а потом попросил переключить связь на него. Дежурный связист отметил, что генерал никогда не забывает, поговорив, отдать связь. Вообще, мужик он очень интересный, простой, без позерства и игрушек в демократию. Подчеркнуто уважительно относится к боевым командирам. Без дела к нему никто не суется, но если надо, все вопросы решаются быстро и ясно. С таким можно работать не только 45 суток.
Пока пишу, за окном почти непрерывно грохочет: что-то взрывают, наверное, руины в центре. По нашему зданию прогнали автоматную очередь трассерами из частного сектора, но завысили — прошла над крышей. Часовые приблизительно засекли направление, но больше оттуда стрелять не стали.
Ночь чистая, как умытая, звезд на небе — не мерено, не считано. Но луны долго нет. У нас она с неба не сходит, а здесь собирается на выход, как невеста на свадьбу. Поэтому, несмотря на обилие звезд, темно хоть глаз выколи. Усилил снайперский пост гранатометчиком. Если кому-то придет блажь подрессировать наши посты, может получить крупное огорчение.
Танкист с Гангстером обещали сделать «одну интересную штуку». Долго колдовали и в результате приспособили на «РПГ» ночной прицел, да еще, по какой-то хитрой методике, «пристреляли» его на холодную. Гангстер заканчивал учебку в тульской школе оружейников и срочную служил там. Умница, и вообще — замечательный парень.
