Прошла секунда. Потом я осознала, что жму на кнопку извлечения документа из ячейки, глядя, как микрокадры-пузырьки снова застывают в бриллианты и оболочка над ними смыкается. Не было никакого ощущения, что мировой разум «говорил» со мной, рассказывая, что в документе не упоминается Майя; просто я знала, что в документе нет ничего, относящегося к делу, так же точно, как знала цвет глаз моих супругов.
Знать, не узнавая. Жутковато.
Еще три папки. Загружаю их, не отличая момент перехода от размышления, содержит ли документ сведения о Майе, к уверенности в том, что не содержит. Из нездорового любопытства я решила усомниться, что вообще просматривала папки. Сомнение так и не зародилось: мой мозг нисколько не сомневался — документы чисты, хотя я и была в полном неведении о содержимом микрокадров.
Пробирает дрожь. Бегут мурашки. Настолько, что когда я дошла до пятой папки, я решила прочесть надпись на ней, просто чтобы знать, чем занят мой мозг. „На папке было написано «Археологическое бюро по взаимодействию». Чаппалар как-то упоминал, что он проверял археологическую деятельность на всей планете — непыльная работенка, потому что бюро состояло всего лишь из одного человека, работавшего в плохоньком офисе на нашей же улице. Когда Комитет по наследию на Новой Земле разрешал исследование развалин на Дэмоте, наш взаимодействующий археолог должен был заниматься организацией на местном уровне (транспорт, проживание и прочее).
Не то чтобы комитет разрешил хоть одни раскопки на моей памяти… Как я уже говорила, нашу планету списали со счетов давным-давно. Так что местный работник бюро получал зарплату и проводил время за обучением местных детишек игре на гобое; он играл в сопровождении квинтета деревянных духовых инструментов, и, похоже, хорошо. (Если в том нет непреодолимого противоречия — использовать «гобой» и «хорошо» в одном предложении.[11])
Ежегодно Чаппалар вносил предложение в кабинет генерального спикера, рекомендуя упразднить должность в бюро по взаимодействию или переподчинить ее какому-нибудь другому ведомству. Ежегодно кабинет ГС отвечал, что Технократия отвергла предложение. Чинуши из комитета требовали, чтобы кто-то находился в состоянии готовности на случай, если они удостоят Дэмот своего высочайшего, мать их, внимания… а кабинет ГС каждый год решал, что не будет воевать с Технократией из-за зарплаты одного человека.
Я загрузила археологическую папку и смотрела, как документ застыл в читающем устройстве. Когда данные были выкачаны в открытый доступ, я заставила свое сознание послать еще один запрос мировому разуму… и обнаружила, что в моем мозгу уже есть ответ.
В папке было письмо, подписанное «Майя Куттэк, кандидат наук». О чем говорилось в письме? Это я тоже знала, как будто зазубрила его много десятилетий назад, еще в школе.
Уважаемый проктор Чаппалар!
Надеюсь, вам не покажется неуместной моя просьба о помощи «Неусыпного ока», — мне, прибывшей издалека, неизвестно, как принято действовать на Дэмоте. У меня возникли затруднения с одним из местных официальных лиц, а вы, насколько я понимаю, выступаете как посредник по жалобам на государственных чиновников и можете преодолеть бюрократические препоны.
Я археолог из Мирабиля и пытаюсь начать раскопки во внутриконтинентальной зоне Великого Святого Каспия. В этой зоне находятся заброшенные шахты, восходящие к эпохе за два тысячелетия до заселения улумов, и мне представляется интересным определить, какая раса или расы населяли планету в тот период.
К несчастью, земля, на которой я намеревалась производить раскопки, принадлежит компании «Рустико-Никель», и хотя руководство компании не возражает против моих работ, они утверждают, что не могут дать мне формального разрешения, если я не получу официальной археологической лицензии.
(Неудивительно. Любые раскопки на принадлежащей шахте земле должны были удовлетворять ряду правил безопасности, и только в одном случае «Рустико» могло избежать затрат на безопасность — если раскопки Майи официально признают археологическим проектом, а это означало получение лицензии от Комитета по наследию.)
К сожалению, мой запрос о предоставлении лицензии на раскопки остался неуслышанным «Археологическим бюро по взаимодействию» Дэмота. Сотрудник бюро утверждает, что не может самостоятельно выдавать лицензии — это прерогатива Комитета по наследию Технократии. Но комитет не выдаст лицензию, пока не получит некоей бумаги, именуемой «Положение об отсутствии возражений», от правительства Дэмота. А это «Положение…», как утверждает сотрудник «Археологического бюро по взаимодействию», он не может предоставить без какой-то нелепой проверки данных и биографии, за которые я должна буду заплатить из собственного кармана.
Помогите! Есть ли у вас способ облегчить жизнь почти лишенного средств ученого?
С надеждой на вашу помощь,
Майя Куттэк, кандидат наук, до востребования, гостевой дом Генри Смоллвуда, Саллисвит-Ривер
— Ой! — воскликнула я. — Было ли у вас когда-нибудь ощущение, что кто-то потревожил вашу могилу?
Гостевой дом Генри Смоллвуда — это небольшая сторожка, выстроенная на старом топком месте «цирка», — там должны были размещаться почтительные туристы-улумы, стекавшиеся туда, чтобы отдать дань уважения памяти папы. С одной стороны, я не должна была удивляться, что археолог с другой планеты обосновался в гостевом доме — единственном близком подобии гостиницы на всей малонаселенной территории Каспия.
И все же… Эта Майя Куттэк, возможно робот, возможно убийца, поселилась практически над моей прежней спальней в Саллисвит-Ривере. От этого волосы зашевелились на моей голове.
— Ты нашла? — спросил магистр Тик.
— Археолог по имени Майя Куттэк — с другой планеты, потому она и не обнаружилась при проверке данных переписи населения. Она писала Чаппалару… — Дата письма всплыла в моем мозгу. — Она писала ему четыре недели назад. — Новые подробности из документа продолжали появляться у меня в голове. — Он изучил ситуацию, потом встретился с ней, желая объяснить, что происходит… так, очевидно, и началось их знакомство.
— Где теперь эта Майя?
— В Саллисвит-Ривере.
Тик застыл в молчании. Каждый улум на Дэмоте знал название этого городка. Большинству из них он представлялся местом спасения, но Тику… любая ассоциация с эпидемией, должно быть, сокрушала его словно молотом.
— В Саллисвит-Ривере. — Голос его был ровным, но он четко проговорил каждый слог. — Что вообще могло заинтересовать археолога в подобном месте?
— Обычные развалины, — ответила я. — Некогда обитаемые пещеры. Некоторые доисторические шахты. — Я не смогла отогнать воспоминание о туннеле, который мы использовали для массовых захоронений. Тот, в котором мы постоянно провоцировали взрывы газов, образовавшихся в результате разложения. О да, там археолог могла найти захватывающие дух артефакты.
