Мерцающая мгла рубила на части еще одного бойца. Движимый яростью, Двенадцать-Т заставил глючащее тело подчиниться в последний раз. Направив на исходящего кровью бойца автомат, он нажал на курок. Очередь вышла короткая. Со страшным грохотом ствол плюнул синим пламенем. Но лишившись подсказок программы ведения огня, гангстер не ожидал настолько сильной отдачи. Его оторвало от липучки и понесло, закрутив, через камеру.
Мир застыл.
— Лопни! — рявкнул чей-то бешеный голос.
Автомат подчинился. Силиколитий разлетелся, как осколочная граната. Острые, как иглы, обломки, пробили кожу Двенадцать-Т или пробарабанили по металлическим протезам. Он беспомощно кружился в воздухе, роняя капли крови из располосованной руки.
— Держите его! — скомандовал кто-то резко. Квинн затормозился, выходя из ускоренного бытия.
Энергистическая сила его утихала. Остальной мир постепенно ускорялся. Это было прекрасно — плыть по камере, уставленной статуями, застывшими на полустуке сердца. Их сердец, не его. Брат Божий сделал его неуязвимым для неодержанных. Какой еще знак избранности ему нужен?
— Благодарю тебя, Господи! — смиренно прошептал он. Теперь планеты склонятся перед ним. Как и предсказывал Лоуренс.
Большая часть крови расплескалась по стенам клейкими каплями и лужами на полу. Изувеченные трупы мирно колыхались от теплого ветерка. Остатки банды представляли собою жалкое зрелище. Пока в камере находилось четверо одержимых, исходящих своей страшной силою, протезы или не работали вовсе, или выходили из-под контроля хозяев. А все бойцы были ветеранами и практически полностью зависели, как космоники, от своих имплантов. Лоуренс и Грейпер вынимали оружие из бессильных рук, когтей и разъемов.
Квинн оттолкнулся от стены, направляясь к Двенадцать-Т. За время полета сутана его обрела обычный вид.
Гангстер обильно потел. Один из бойцов, чьи руки остались почти целиком органическими, перевязывал размочаленную кисть Двенадцать-Т обрывками собственной майки.
— Восхищен твоей силой, — промолвил Квинн. — Ее можно поставить на службу Брату Божьему.
— Бога нет, так что у не…
Он вскрикнул от боли в левой руке. Кожа на ней с шипением вздувалась волдырями.
— Ты хотел меня оскорбить, — мягко проговорил Квинн.
Двенадцать-Т беспомощно глянул на него. Он не привык к такой боли. Никто не привык. Их всегда защищала нейросеть. А значит, будет херово, понял гангстер, совсем херово. Если только…
— И покончить с собой я тебе не позволю, — заметил Квинн. — Я знаю, о чем ты думаешь. Все думают об этом, когда понимают, что с ними случится.
Импровизированные бинты на руках Двенадцать-Т разом затвердели, преобразуясь в прочный нейлон. Концы их зашевелились, точно слепые змеи, и сами собой завязались в узел.
— Ты так похож на меня, Двенадцать-Т, — искренне промолвил Квинн. — Твой змий почти свободен. Ты никогда не стал бы тем, кто ты есть, не осознавая истинной своей природы. Не сдерживайся. Прими Брата Божьего. Живи в нами в Ночи.
— Ты еще сделаешь ошибку, жопа. И я буду ее ждать.
— Я не ошибаюсь. Я — избранный.
— Херня святошеская.
— Иди за мной, Двенадцать-Т. Подчинись себе и познай бессмертие слова Его. Предай своих людей ради прибыли. И ты никогда более не узнаешь поражения. Мои апостолы имеют кого и как хотят, и враги их горят в муке вечной. Награда будет большей, чем ты осмеливался мечтать. Помоги мне, Двенадцать-Т. Расскажи, где местные полицейские. Переведи деньги банды на мой диск. Покажи, где космопланы, на которых мы с моими учениками спустимся на планету. Сделай это, Двенадцать-Т.
— Вам не спуститься, — прохрипел Двенадцать-Т. — Все слишком боятся высадки одержимых. Там всех проверяют как-то хитро. Моих ребят вы побили — тоже мне дело, но мою планету вам, уродам, в курорт для чертей не превратить.
— Ты ничего не понял, — сказал Квинн. — Мне насрать на все души в бездне. Я никого не собираюсь спасать, а их и подавно. Брат Божий избрал меня, чтобы низвести на мир Ночь.
— Ой, тля-а… — простонал Двенадцать-Т.
Квинн был психом. Натуральным в жопу долбаным психом.
— От этой планеты мне нужно всего две вещи, — продолжал Квинн. — Звездолет, чтобы отвезти меня домой, на Землю, потому что оттуда я более всего могу навредить Конфедерации. Это должен быть грузовик, такой, чтобы оборона Терцентрала его пропустила, сочтя безопасным. Таких ведь здесь немало у причалов стоит, не так ли?
Двенадцать-Т дернул щекой.
— Хорошо, — вымолвил Квинн. Гангстера выдали мысли — горечь поражения, смешанная с гневом и отчаянием. — Ты хочешь знать, что второе? Очень просто. Я желаю, чтобы Нюван была первой планетой, призванной Братом Света в его царство. Я низведу на эту планету Ночь, Двенадцать-Т. Бесконечную Ночь. Ночь без надежды. Покуда Он не явится с другого края бездны, чтобы даровать вам спасение.
— Пойди уе…ись, — произнес Двенадцать-Т как можно более отчетливо и приготовился к возмездию. Квинн хохотнул негромко.
— Не так быстро, придурок. Я тебе сказал — мне нужна твоя помощь. Мне нужен хитрожопый помощник из местных, чтобы выбить мне корабль и пропихнуть моих одержимых учеников на планету в обход полиции. Кто-то, кто знает все коды доступа. И это ты, Двенадцать-Т. Как Он избрал меня, так я избрал тебя. — Он оглядел оставшихся бойцов. — Эту бесполезную мразь мы сейчас откроем для одержания, а потом обратим весь Джесуп. После этого никто там, внизу, не сможет нам противостоять.
— Господи Иисусе, помоги! — взмолился Двенадцать-Т. — Прошу тебя…
— «Бога нет», — зло передразнил его Квинн. — Так что и сына у него быть не может, так?
Он с хохотом подтолкнул Двенадцать-Т к палубе. Колени гангстера подогнулись, так что липучка приклеилась в штанам. Квинн опустился перед ним на палубу и поманил к себе Лоуренса.
— Я знаю, что ты крепкий орешек, Двенадцать-Т. Если тебя одержать, ты только станешь водить за нос нового хозяина и вредить мне как сумеешь. Ты и твоя тупая гордыня. Мне такая хрень ни к чему. Так что мне самому придется выжать из тебя все, что ты знаешь, дабы быть уверенным, что ты не наврал.
Стоя на коленях перед чудовищем и склонив голову, Двенадцать-Т все же выдавил из себя:
— Я никогда не стану тебе помогать.
— Станешь. У меня много способов привязать к себе ученика. Для большинства это страх или любовь. Для тебя я избираю зависимость.
Он возложил руки на голову Двенадцать-Т. Это напоминало коронацию наоборот — Квинн почти с нежной осторожностью снял серебряную покрышку с черепа гангстера. Та отошла с тихим чмоканьем. Кость под ней была покрыта кровавой слизью. По лицу Двенадцать-Т стекала плазма, мешаясь со слезами.
Лоуренс, как шут при короле, принял покрышку из рук Квинна. С губ мальчишки сорвалось безумное хихиканье. Он поднес сверкающую поверхность к лицу бандита, разом превращенного в бессильного вассала, чтобы тот мог полюбоваться на собственное отражение.
