– Если только у него не стоит блокировка, – заметил Шарп.
– Если у него стоит блокировка, то она быстрее включится тогда, когда допрашиваемый сознательно решит выдать секреты, – парировал Джонсон. – Согласись, ты просто хочешь его помучить. Давно не имел возможности дать выход своим дурным наклонностям!
– С этой собачьей работой! – криво усмехнулся Шарп. – Впрочем, отчасти ты прав. А где мы возьмем «правдосказ»? Не проще ли применить плоскогубцы?
– Пусть Бритый поработает. Ограбит аптеку, – подсказала госпожа Игами.
– Прикажи им – пусть отправляются, – согласился Шарп. – И ты поезжай с ними. У вас час, чтобы достать все необходимое. После этого я начну ломать ему пальцы.
Давыдов в который раз за последние несколько часов взгрустнул.
– А ты рассказывай, – бросил пленнику Джонсон. – Легче будет. Говорить всегда легче, чем молчать.
«Довольно глупо корчить из себя героя. Нужно рассказать все, как есть. Вреда от этого не будет», – решился наконец Давыдов.
– Я тоже из другой глобулы, – заявил он похитителям. Шарп рассмеялся ему в лицо:
– На эту свежую мысль тебя навел рассказ госпожи Игами? Ее вдохновенное вранье? Мы, признаться, полагали, что тебе промыли память. Или ты сам записался на сеанс гипноза, чтобы забыть о наших агентах. Мудрое решение, учитывая секретный характер наших встреч. А идея с двойником… Что ж, мы рассматривали такую возможность. Госпожа Игами в это верит, но я – не очень. Рассказывай добром, наши средства вряд ли тебе понравятся… И любые блокировки они снимут.
– Нет у меня никаких блокировок… Меня вытащили из моего мира после гибели Давыдова. Теперь я думаю – не вы ли его убили?
Джонсон неожиданно изменился в лице.
– Нас опередили? – обратился он к товарищу.
– Советы? Или глобула девять? – предположил тот, оставаясь бесстрастным.
– Не исключено, что глобула пять.
Шарп на мгновение задумался, потом встряхнул головой:
– Заливает. Трудно перебросить живого человека из глобулы в глобулу. Что там трудно – невозможно. До этого пока не могли дойти и они. Очень дороге. Неоправданные расходы.
– Недешево, – подтвердил Давыдов, перехватывая инициативу. – Но мои коллеги на это пошли. Я дорого стою. Не нужно меня убивать и калечить, а?
– Разберемся, – буркнул Джонсон, отступая на два шага от кресла.
– Говори, если ты действительно не из этой глобулы, как осуществлялся переход? – приблизив свое лицо к лицу Давыдова, прошипел Шарп, – Это даже лучше, что вы владеете такими мощными технологиями.
– Вам-то зачем? – поинтересовался Николай. – Сами-то вы здесь! Что, не знаете, как путешествовать из мира в мир? Пользуетесь трофейным оборудованием? Или вы все-таки самые обычные американские шпионы, устроившие небольшой маскарад?
– Не все так просто, дружок, – Шарп вновь цыкнул, провел по лицу рукой. – Вопросы здесь задаем мы. А отвечаешь на них ты. Рассказывай, да побыстрее. Без проволочек.
Только сейчас Николай заметил одну странную особенность: в подвале, а особенно в секретной комнате было довольно жарко. Все они носились по коридорам, нервничали, орали друг на друга. Но на Шарпе и Джонсоне не было ни капельки пота. Ни единой. В то время как рубашка Давыдова была мокрой насквозь. Да и физическая сила, которой обладали его похитители…
– Я в какой-то степени подопытный образец. – Давыдов решил не искушать судьбу. – Меня перетащили на место Давыдова. В своем прежнем мире я работал учителем математики. И ничего не знаю о секретных разработках. Правда!
– Скоро мы это проверим, – спокойно заявил Джонсон. – Жаль, если ты не солгал. Но я полагаю, ты все же лжешь. Почти так же вдохновенно, как госпожа Игами.
– Стало быть, она говорила неправду? Относительно чего? Вы из нашего мира? Или работаете на спецслужбы Страны Восходящего Солнца?
– Этого ты не узнаешь никогда, – тихо прошипел прямо в лицо Давыдову Шарп. – Мало ли чего наговорила тебе госпожа Игами. Но не нам судить ее. Она – представительница нихондзин. Не то что мы – низшая белая раса. (Нихондзин – самоназвание японцев.)
– Почему тогда ты командуешь ею?
– Я старше по званию. А она, не будь в ней грязной крови, могла служить императорскому дому. Но служит в элитных частях разведки, – заявил Шарп.
Джонсон неслышно приблизился и дернул соратника за рукав:
– По-моему, ты увлекся. Зачем ему это нужно?
– Все равно он покойник, – равнодушно проговорил Шарп. – А я люблю откровенно поговорить с людьми. С кем еще это делать, как не с будущими покойниками? Общаясь с ними, я иногда даже отступаю от своих принципов.
– Поговорите тогда наедине, – предложил Джонсон. – Чтобы ты потом не сожалел, что я услышал что-то ненужное. Мне пока дорога жизнь. Да и дела есть. Нужно связаться с центром.
Николай остался наедине с Шарпом, которого опасался больше других похитителей. Точнее, считал его самым неуравновешенным и способным причинить больше вреда. Шарп же с нехорошим прищуром посмотрел на математика и приказал:
– Рассказывай. Все о себе. Не замолкая ни на минуту. Чем занимался прежде, как попал сюда, какие исследования проводил. Это – разминка. Как только замолкаешь – я начинаю ломать тебе пальцы. Начинай.
В подтверждение своих угроз Шарп вынул из-за пояса дубинку, до сих пор не замеченную Николаем, и ударил его в грудь. В то самое место, которое болело после встречи с Джонсоном в коридоре.
Задыхаясь от боли в груди, Николай рассказывал, тщательно взвешивая слова и боясь сболтнуть лишнее. Он, однако, понимал тщету своих усилий. Любая информация могла представлять интерес для похитителей, а, рассказывая непрерывно, когда каждая заминка наказывалась болезненным тычком или ударом, сложно было фильтровать сведения. Впрочем, когда доставят «правдосказ», он все равно расскажет все. А потом его, наверное, убьют.
– Я работал учителем в школе в небольшом шахтерском городке. Там живут мои родители. Вернулся туда после окончания университета, потому что не мог наши нормально оплачиваемую работу но специальности. С родителями жить легче. До этого я поработал немного в научно-исследовательском институте, но зарплаты на еду не хватало, а еще ведь надо было снимать квартиру… Математики никому не нужны – только в школах и в магазинах, на кассе. Многие мои сокурсники пошли работать в магазины. А некоторые предприниматели специально на работу приглашают только выпускников физического и математического факультетов. Да еще и с красными дипломами… На должности продавцов.
– Зачем? – слегка приподняв левую бровь, спросил Шарп.
– Они хорошо считают и хорошо соображают.
– И кому нужен чересчур сообразительный продавец?
– Нашим предпринимателям. Они сами не очень сильно разбираются в технике, и покупатели тоже. А специалисты с высшим образованием могут все наладить, настроить, объяснить…
