— Ты заметила, как он выглядит? Ничего общего с тем, что было в тюрьме! Настоящее золото никогда не тускнеет, мама! Теперь ты понимаешь? Понимаешь, чего стоит мой муж! А вот Анри…
Луиза попыталась вернуть дочь на землю.
— Он по-прежнему осужден.
Урсула смотрела с непониманием и укоризной.
— Здесь и сейчас — нет. Потому я разрешаю тебе делать все, что ты посчитаешь нужным сделать ради нашего спасения. Только не говори Анри про индианку с ребенком.
Урсула торжествующе рассмеялась.
— Разумеется, нет! Он никогда о ней не узнает.
Глава V
1755 год, Калькутта
Вернувшись в Калькутту, Тулси поняла, как много болезненных воспоминаний о прошлом живет в ее душе.
«Да, Кали, — невольно подумала она, — ты вынуждена держать в руках этот жестокий, полный потерь мир и править им так, чтобы на долю каждого из нас хватило и любви, и ненависти, и счастья, и горя».
Девушка брела по бесконечной Чауринги[19]навстречу своей судьбе и удивлялась тому, как переменчив и в то же время однообразен этот город. Со дня смерти Рамчанда прошло больше года, она сама изменилась так, как будто прожила еще одну жизнь; на свет появилась ее дочь Амала. Между тем Калькутта во многом осталась прежней: испещренные тенями улицы, насыщенный запах садов, которые окружают дома богатых горожан, горячее солнце, раскаленная земля, суетящиеся люди.
Знают ли они, что жизнь подчиняется иным законам, нежели их сердца?
Тулси боялась войти в дом Кайлаш, дом Рамчанда, свой бывший дом. Ей казалось, что она осквернит его своим присутствием.
Молодая женщина долго бродила вокруг ограды, укачивая малышку, начавшую капризничать и хныкать, пока не заметила, как из ворот выходит слуга, которого она раньше не видела. Тулси приблизилась и спросила, дома ли госпожа.
Тот не успел ответить. Возле ворот остановился убранный роскошной тканью паланкин, и слуга помог спуститься на землю миниатюрной женщине в сиреневом сари. Тулси поняла, что другой возможности не будет, и подошла к ней. Колени подгибались, она почти не видела дороги — от усталости, тайного жгучего стыда, а еще от страха перед неизвестностью.
Кайлаш стояла как вкопанная. Тулси набрала в грудь побольше воздуха и молчала, пытаясь преодолеть смятение. Кайлаш первой оправилась от изумления и воскликнула:
— Тулси!
— Кайлаш!
Они в волнении приникли друг к другу. Потом Кайлаш отстранилась и посмотрела на бывшую невестку блестящими от радости и слез глазами.
— Ты жива! Ты вернулась! Входи же!
— У меня ребенок, — твердо, даже немного жестко произнесла Тулси, — ты должна узнать об этом прежде, чем я переступлю твой порог.
— Вижу, — растерянно пробормотала Кайлаш, — неужели это…
У Тулси сжалось сердце. В этот миг она многое отдала бы за то, чтобы со всей правдивостью ответить, что это ребенок Рамчанда.
Однако молодая женщина нашла в себе силы сказать:
— Да, я родила — от другого мужчины. Я пришла к тебе за помощью. Если ты считаешь, что я не достойна войти в твой дом и разговаривать с тобой, я пойму и не обижусь.
Глаза Кайлаш были полны слез. Она видела, что Тулси стала другой — независимой, смелой, уверенной в себе.
— Да ты что! У меня никого не осталось! Если бы ты знала, как мне жилось! Я тебе помогу, даже если для этого мне придется проститься с жизнью.
К предрассветному часу ветер стих, а месяц стоял так низко над деревьями, что его почти не было видно. Ярко сияли звезды, лучистые, неподвижные и загадочно немые.
Тулси и Кайлаш не спали; они никак не могли наговориться, хотя Тулси была еле жива от усталости. Она вымылась, расчесала волосы и надела чистое сари. Кайлаш потчевала гостью самыми вкусными вещами, какие только нашлись в доме. Амалу искупали, переодели, накормили и уложили спать.
— Теперь ты понимаешь, что я совершила?
— Да. Построила будущее вопреки священным законам, — сказала Кайлаш и тут же добавила: — Тулси! Если тебе и придется отвечать, то не передо мной! А я… я просто рада, что ты вернулась и что отныне ты будешь со мной.
Тулси улыбнулась. Да, Кайлаш не первая, кто обретает иллюзию свободы воли, живет обманом, считая, что человек способен создать свое будущее. Тулси знала: это не так, ибо все в мире предопределено, все решает карма. Но, как и многие другие люди, молодая женщина была готова стать пленницей счастливого обмана и — заплатить за это любую цену.
— Что сказали люди, когда узнали, что я исчезла? — спросила Тулси.
Кайлаш нахмурилась.
— Болтали всякое. Никто и подумать не мог, что ты сбежала!
— А ты?
— Я тоже.
Они посмотрели друг другу в глаза.
— Прах Рамчанда развеян в водах священного Ганга, и его душа успокоилась, — сказала Кайлаш. — Страдают только наши души. Пусть я буду тысячу раз не права, но я не хочу расставаться с тобой! После смерти Рамчанда осталось много денег — я мало что в этом понимаю, делами занимаются другие люди, — но каждый месяц я получаю столько рупий, сколько мне ни за что не потратить одной! Мы будем жить втроем — я, ты и Амала.
— А Кири? — напомнила Тулси.
— Твоя подруга тоже будет с нами. И тот мужчина, — смутившись, добавила Кайлаш, — твой новый муж.
— Понимаешь, — осторожно начала Тулси, — он не втянут в круг наших обычаев, нашей веры и все решает по-своему.
— Ты его любишь? — В голосе Кайлаш звучала скрытая ревность.
— Да. Именно любовь позволила преодолеть все, что стояло между нами, — твердо произнесла Тулси, а потом мягко промолвила: — Кайлаш! Я никогда тебя не оставлю, как не оставлю и Кири! Вы спутницы моей жизни, и я смогу покинуть вас только тогда, когда буду твердо уверена, что вас охраняет рука бога, или когда рядом с вами появится человек, который станет любить вас так, как любит меня Анри!
Кайлаш сидела потупившись. В словах Тулси звучала такая страсть, что женщина невольно подумала: стоит ли бояться смерти, если у человека есть возможность полюбить и испытать такое счастье, какое способны изведать лишь боги?
Недаром считается, что блаженство, которое могут подарить друг другу мужчина и женщина в любовном слиянии, сродни блаженству соединения души с вечным Брахманом![20]
— Я не смогу жить здесь, в твоем доме, — добавила Тулси, — ведь тогда мне придется постоянно прятаться от людей, которые знали Рамчанда и знают тебя.
