— Достаточно игр на сегодня, девочка. Я хочу убаюкать тебя, чтобы ты заснула.
Она сомкнула бедра вокруг его бедер, а он подсунул ладонь ей под затылок. Его губы отыскали ее рот и запечатлели теплый поцелуй. Его язык ласкал сухую поверхность ее губ. Он прижался к ней и стал медленно и осторожно погружаться в нее. На сей раз ее тело нисколько не протестовало. Он глубоко внедрился в нее с первого раза. В это же время язык Бродика проник в ее рот.
Он стал неспешно двигаться между ее бедер. Он медленно покидал ее и возвращался вновь. При каждом движении его грудь соприкасалась с ее грудями. Удовольствие медленно, но верно распространялось по всему ее телу.
Анна прервала поцелуй, чтобы набрать воздуха. Ее тело все сильнее и сильнее извивалась. Ее губы оставались открытыми, она ловила ртом воздух и тоненько стонала. Это был настолько тонкий стон, что она не узнала себя. Ее всю омывали удовольствие и сладострастие.
— Да-да, девочка. Вот так и надо.
Скорость его движений возросла, объятия сделались крепче, дыхание — прерывистым и хриплым.
— Посмотри на меня.
Анна повиновалась и приоткрыла глаза. Она встретилась с его взглядом, который, казалось, не мог сравниться по чувственности ни с одним другим взглядом. В его глазах светилась решимость.
— Никогда не бросай меня. Я найду тебя везде. Поверь моему слову.
Он стиснул зубы, погружаясь в нее еще глубже. Хриплый стон прорвался сквозь его зубы в тот момент, когда он прижался к ней и достиг пика. Не сразу успокоившись, он сделал несколько судорожных вдохов.
— Ты снова моя.
Он скатился с нее на спину, прижимая ее к груди. Его слова продолжали звучать в ее голове, лаская и пугая одновременно. Он теплой рукой гладил ей спину и ягодицы, она чувствовала, что его тело продолжает слегка содрогаться. И это свидетельствовало об уязвимости даже его могучего тела.
И она ощущала это.
Положив ладонь ему на грудь, она погрузила пальцы в его волнистые волосы. Где-то глубоко внутри его, под личиной внешней невозмутимости, таились сомнения, подобные тем, что мучили и ее. Это могло показаться невероятным, но именно это успокаивало ее. Вздохнув, она позволила себе уйти от этих размышлений и погрузиться в сон. Вернуться в то место, где она спала прошлой ночью, когда ее возлюбленный баюкал ее, прижимая к своему теплому телу, и она слышала его сердцебиение.
Это был рай на земле.
Колокольчики на стене прервали их блаженство.
Еле слышные поначалу, они нарушили ее сон, словно какое-то воспоминание. Но затем зазвонили еще дополнительные колокольчики, и этот звук сделался совсем громким. Грудь, на которой возлежала ее голова, дернулась и приподнялась.
В спальне было темно, свечи погасли. Однако звон колокольчиков был громким.
— Что это?
— Тревога.
Бродик произнес это несколько ворчливым голосом. Вскочив с постели, он первым делом схватил башмак. Быстро зашнуровав его, он сунул ногу во второй.
Продолжающийся звон латунных колокольчиков прогнал из головы Анны последние остатки сна. Что бы ни обрушилось на замок, ей придется разделить его судьбу. В глазах врагов она была женой Бродика и, стало быть, мишенью для осуществления мести. Выбравшись из-под тяжелых одеял, она встала, пытаясь при скудном освещении разыскать их вещи. Его рубашка валялась в скомканном виде на полу. Подняв ее, Анна встряхнула ее и вывернула налицо. Затем направилась к Бродику. Сердце ее билось быстрее, чем колокольчики. Колокольчики продолжали трезвонить.
Бродик казался удивленным. Он укладывал свой килт, его широкий кожаный пояс был уже на месте. Анна расправила его рубашку и набросила ему на голову. Она не думала о своей наготе; главным было проводить мужчину. Бродик поднял руки и просунул их в рукава.
— Спасибо, девочка.
Он выглядел удивленным.
Волна приятных эмоций пронизала ее, когда она увидела, с каким одобрением он наблюдает за тем, как она помогает ему.
Колокольчики продолжали звонить, вселяя тревогу и не позволяя подумать об интимном. Бродик закрепил пряжку килта, после чего Анна подала ему меч. Руки ее под тяжестью меча задрожали. Многие жены выполняли свою обязанность подавать супругам мечи. Возможно, она посылает его на смерть. Невозможно знать, о чем звонят колокольчики.
Было совершенно ясно лишь одно: среди ночи это не предвещало ничего хорошего.
Однако Анна запрятала свою обеспокоенность вглубь. Это тоже было обязанностью жены. Бродик взял у нее меч.
— Оденься и присоединяйся к женщинам внизу в крепости, где вы будете до тех пор, пока не последуют другие распоряжения.
— Да.
Анна повернулась, чтобы найти свою одежду. Рука Бродика обвилась вокруг ее талии, и она оказалась в его объятиях.
— Но сперва пожелай мне доброго пути.
— Да, милорд.
Эту обязанность она готова была выполнить с большой охотой. Приподнявшись на цыпочки, она положила ладони ему на плечи и прижалась к его рту в поцелуе. Времени было слишком мало, она всего лишь успела приложиться губами, как он тут же отстранился.
— Тороплюсь, девочка.
Он ушел, и Анне вдруг стало холодно. Колокольчики замолчали, наступила зловещая тишина. Анна не могла найти в темноте корсаж. Она опустилась на колени, чтобы ощупать пол. Наконец нашла его, он лежал на одном из только что появившихся ковров.
Она подошла к камину, чтобы надеть корсаж при слабом свете догорающих углей. Работа двигалась очень медленно.
Многие спали в корсажах, потому что этот предмет одежды не так-то быстро надеть. Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем ей удалось справиться со шнуровкой. Надевая блузу, она беспокоилась, что прошло слишком много времени. Она не знала расположения всех помещений в Стерлинге, но надеялась присоединиться к другим женщинам, живущим в крепости.
Шотландия более суровая страна, чем Англия. Однако даже Уорикшир опасался нападений. Каждый замок возле побережья был окружен толстыми стенами, которые хорошо охранялись. Это повелось с тех времен, как испанцы отправили Великую армаду с намерением обратить Англию в католическую веру.
Бродик оставил дверь открытой. Не было слышно шагов на лестнице, никто не поднимался снизу. Анна колебалась. Бродить по темным коридорам одной было более рискованно, чем находиться в комнате. Однако если укрыться за дверью и оставаться в неведении, что происходит, можно сойти с ума.
Двустворчатая дверь, ведущая во внутренний двор, оказалась открытой, огни вдоль стены слегка освещали ее.
Любой лучик света был маяком.
Подойдя к открытой двери, Анна выглянула во внутренний двор.
Он был полон мужчин и лошадей. Воины, нагруженные оружием, пробирались среди этой толпы. Из лошадиных ртов вырывались облачка пара, как, впрочем, и изо ртов мужчин. У каждого мужчины за спиной был меч.
