Всю мусульманскую часть команды шебеки быстро заперли в трюме, рядом с медными крицами. Ходко лавируя, шебека быстро пошла в открытое море. Ветер свежел, гнал по низкому небу серые тучи, темно-зеленые спины волн играли кораблем, словно щепкой.
– Уйдем! – обернувшись к Раничеву, засмеялся Нифонт. – При таком ветре – обязательно уйдем. Лишь бы не было шторма.
Галеры Тажи-бея, между прочим, вообще не сделали никакой попытки догнать подозрительно быстро удаляющееся от них судно. Египетского адмирала можно было понять, для галеры главное – весла, отнюдь не паруса, а отправляться в открытое море при таком ветре значило рисковать всем флотом. Иное дело – шебека, для этого небольшого судна с узким и длинным корпусом именно латинские паруса, дававшие возможность, лавируя, ходить как угодно, и были главным двигателем, а гребцы в основном использовались при входе и выходе из гавани.
Едва захватчики выбрались в открытое море, как в снастях засвистел ветер и, чуть заваливаясь на левый бок, легкое и изящное судно ходко пошло на запад, взяв курс на Сицилию.
– Те из вас, кто хочет вернуться к своим семьям – сделают это, – сразу же заверил всех Нифонт. – Те же, кто желает с выгодой трепать магометанских собак, могут оставаться с нами. Клянусь, они не пожалеют!
Последние слова пиратского капитана – а похоже, именно так и стоило именовать теперь Нифонта Истомина – потонули в восторженном реве. Впрочем, как заметил Иван, у определенной части гребцов они не вызвали особого энтузиазма.
– Пойдем в каюту, – обернувшись к Раничеву, пригласил Нифонт. – Я прихватил в Александрии несколько амфор недурного вина. Собственно, под видом виноторговцев я и мои люди и проникли на это судно – магометанин покривился, но взял – я выплатил ему недурной задаток.
Капитанская каюта – небольшая, в два окна, находилась в самом конце кормовой надстройки. Ковер, низкое ложе и такой же низенький столик – вот и все убранство да еще объемистый сундук в углу, доверху наполненный портоланами – лоциями и картами без градусной сетки.
– Отлично! – кинувшись к сундуку, обрадованно воскликнул Нифонт. – Танжер, Ифрикия, Джерба… Даже Кафа и Солдайя имеются. Так что, Иван, ты с нами? Тысяча чертей, вот уж меньше всего ожидал тебя здесь встретить!
– Аналогично, – пожал плечами Иван.
Судно заметно качало, и Нифонту стоило больших трудов не расплескать вино, разливая по кружкам.
– Ну, за встречу! – справившись наконец с этим непростым делом, подмигнул он.
– И за удачу, – откликнулся Иван. – Сказать по правде, ты и твои люди появились как нельзя более вовремя. Признаться, я уже и не думал спастись из лап старика Шарафа.
– Вот видишь! – рассмеялся Нифонт. – Сама судьба толкнула тебя к нашему делу.
Раничев покачал головой:
– Ты знаешь, мне по-прежнему не очень-то по душе лавры рыцаря наживы. Вы идете на Сицилию?
– Да, – кивнул «рыцарь наживы». – Там нас ждут.
– А мне бы нужно в Тунис… в Ифрикию, как его называют арабы.
– Там совсем рядом. – Нифонт пожал плечами. – Жаль, что ты не хочешь быть с нами… Что ж – твое дело, неволить не буду, смотри только, не пожалей.
– Да уж как-нибудь, – рассмеялся Раничев. – Ты вообще как оказался в Александрии? От Переяславля-то свет неблизкий.
– Неблизкий, – согласился пират. – Княжеский тиун Феоктист, старый пес, обвинил меня в колдовстве и безверии!
– Ого! Серьезное обвинение… Я бы сказал – костром пахнет!
– Еще бы. – Нифонт снова плеснул вина. – Пришлось срочно бежать в Кафу, наметки – ты знаешь – у меня еще и раньше были, и, как только Феоктист решил тащить меня в пыточную, я не стал дожидаться.
– Брат предупредил? – поднял глаза Иван. Младший брат Нифонта Истомина служил при княжеской канцелярии палачом-катом.
– Он… Царствие небесное…
– Что так?
– Я ж и его хотел забрать, да вот не удалось… Достали стрелою. Ничего, даст Бог, посчитаюсь еще с Феоктистом!
Раничев лишь недоверчиво скривился. Ага, посчитаешься, как же! Рыцарь удачи – профессия весьма прихотливая, и пиратское счастье – переменчиво, как настроение взбалмошной девицы. Нифонт откупорил второй кувшин и, выслушав сжатый рассказа Ивана – вполне лживый, конечно, но не без правдоподобности, – в свою очередь поведал, как мыкал горя в Кафе, вновь захваченной войсками Тимура-Кутлуга и Едигея.
– Едва и там не схватили, – поджал губы пират. – Преследовали как литовского послуха… пришлось покинуть этот негостеприимный город на первом же попавшемся судне – и сойти лишь в Александрии, хотел в Константинополе, но там слишком уж сурово проверяют корабельные списки – кто, да куда, да зачем? На что мне их глупые вопросы, тем более что в пути я близко сошелся с Акридием, шкипером. Этому парню давно уже надоело пахать на своего хозяина – прижимистого старикана Гвидо Ардженти. Нашлись у шкипера в Александрийском порту знакомые лихие ребята, ну а дальше уж нужно было просто-напросто выбрать приличный корабль и подходящий случай.
– Слушай, так ты, я смотрю, давно с Родины.
– Давно, – согласился Нифонт.
– Как там Лукьян, Авраамий?
– Да служат. Тебя все вспоминали, Авраам даже в княжий суд жаловался, просил помощи в твоих поисках. Олег Иваныч, князь, даже специальных людей собрал по твою пропавшую душу да по души убитых сватов и воеводы Панфила… Старшим Аксен назначен, боярина Колбяты Собакина сынок… Что-то медленно двигалось дело.
– Аксен? – с грустной усмешкой переспросил Раничев. – Ну ясно, что медленно…
Так, за беседами с Нифонтом, летело время. Три дня шебеку, носящую теперь гордое имя «Святая Инесса», мотало по волнам, то швыряя в поднебесье, то вновь кидая в покрытые злобной шипящей пеной зеленые водяные ямы. Зима – не лучшее время для навигации, но тут уж, как говорится, охота пуще неволи. Так, затянутый плотными тучами, остался по левому борту Кипр, а где-то впереди, на горизонте, замаячили белые стены Ираклиона – главного порта Крита. К радости весьма страдавшего от морской болезни Раничева, ветер постепенно стих, и изумрудно-лазурное море подставило солнцу плоские, чуть подернутые небольшой рябью спины успокоившихся волн.
Измученный и бледный Иван выбрался на палубу кормовой надстройки и наблюдал, как шкипер ловко орудует румпелем. Хотя дул небольшой ветер, но «Святая Инесса» рыскала, словно ищущий добычу волк. Судя по всему, Нифонт вовсе не собирался как можно быстрее оказаться в Сицилии. Похоже, ему было мало пленников и меди, хотелось чего-то еще… и разбойничья шебека озабоченно рыскала на перекрестье торговых путей. Хоть и не сезон, но… Бог милостив.
И в самом деле, Бог оказался милостив к рыцарям удачи – не прошло и пары часов, как вахтенный заметил на горизонте одинокий парус. Подбежав к бушприту, украшенному позолоченной мордой волка, Нифонт сделал стойку, словно вышколенный охотничий пес. Оживилась и команда. По знаку капитана пираты быстро опустили серые паруса, и шебека притаилась в засаде, сливаясь с серо-палевым ложем моря. Низкие борта не очень-то были видны издалека, лишь три тонкие мачты торчали средь волн. Все ждали, и даже Иван, против своей воли, чувствовал какой-то азарт, сродни тому, что бывает на псовой охоте. Вот-вот сейчас покажется дичь, рванут, заливаясь лаем, гончие, и пойдет потеха!
