– Он отнял у нас все, Грег. И я даже не знаю, жив ли он.
– Это больше не имеет значения, – ответил Грег. – Я просто рад, что ты вернулась, Кейт. И что ты в безопасности. Это самое главное.
Он взялся за ручки коляски и покатил ее через терминал. На улице их ждала государственная машина. Когда они приблизились, из нее выскочили два агента. Грег поднял Кейт из коляски и посадил на заднее сиденье, агенты сели на переднее сиденье. Машина тронулась под вой сирены.
– Фергус будет очень рад тебя видеть. Полагаю, ему моя стряпня уже до смерти надоела.
– Тебе ведь приходилось всего лишь класть корм в миску, Грег.
– Знаю. Наверное, ему не нравится, как я это делаю.
Кейт улыбнулась, положив голову на плечо Грега. На горизонте показались очертания Манхэттена. Она возвращалась домой.
– Ты прав, – сказала она, – это действительно больше не имеет значения.
– Что именно, Пух? – спросил Грег.
– Ничего. – Кейт закрыла глаза. В его объятиях ей казалось, что все осталось на миллионы миль позади. – Скорее всего, его уже нет в живых…
Глава пятьдесят пятая
Четверг, день, когда Кейт, Эм и Джастин должны были попрощаться с матерью, выдался дождливым и ветреным.
Служба состоялась в храме Бет Шалом, к которому принадлежали прихожане-сефарды с Шестьдесят второй улицы и вся семья Кейт. Они оповестили только несколько старых друзей, и в «Таймс» было помещено лишь краткое извещение о ее смерти. По настоянию Кейт под фамилией Рааб. Семья уехала больше года назад, многие друзья в Ларчмонте их сторонились, и Кейт не была уверена, что кто-нибудь придет.
Они выбрали для Шарон простой гроб из орехового дерева. Кейт знала, что мать бы одобрила. Раввин Чакин, седой, с тихим голосом, знал мать и отца Кейт с той поры, когда дети были маленькими.
Кейт тупо сидела в первом ряду и крепко держалась за руку Грега. Другой рукой она обнимала Эмили и Джастина. Только когда кантор запел первый гимн чистым и жалобным голосом, который заполнил весь храм, она осознала, зачем она сидит здесь. И тогда потекли слезы. Раввин начал читать нараспев:
Очисти меня иссопом, О Господи,
Омой меня, и я стану белее снега.
Отверни свое лицо от наших грехов
и зачеркни все мои прегрешения.
Сотвори во мне новое сердце,
И твердый, обновленный дух.
Все казалось таким несправедливым. Всего полтора года назад все в их жизни было идеально. Дети преуспевали и были счастливы. Они совершали фантастические путешествия и привозили с собой замечательные фотографии. Сейчас же им приходится хоронить свою мать, причем делать это потихоньку.
И теперь никто не знал, где находится их отец.
Рыдающая Эм положила голову на плечо Кейт. Она не понимала. Джастин смотрел прямо перед собой. Кейт наклонилась к ним поближе. Ей хотелось оплакивать мать, но что-то другое грызло ее изнутри. Гнев. Мать такого не заслужила. Никто из них не заслужил.
«Будь ты проклят, отец! Что ты натворил?!»
Кейт оглянулась. В ней теплилась детская надежда, что она увидит его у входа в храм. И он кинется к ним, со слезами будет просить прощения и в мгновение ока повернет все назад, и все станет по-старому. Просто щелкнет пальцами, как он когда-то делал. И они вернутся к старой жизни.
Но никто не стоял у дверей храма. Кейт увидела не менее трогательное зрелище. Все ряды были заполнены. Храм переполнили люди, которых она когда-то знала и которых она уже давно не видела. Люди из их клуба. Из материнской студии йоги. Две старые подруги Шарон еще по колледжу, которые жили в Балтиморе и Атланте. Школьные друзья из Брейли, школы, где учились Эм и Джастин. Они все собрались здесь. Ради них.
Кейт почувствовала, как слезы бегут по щекам.
– Смотрите, – прошептала она Эмили и Джастину. – Смотрите! – Они повернулись. Им пришлось от столького отказываться за последний год. Теперь они видели, что не одиноки.
«Взгляни, что ты у нее отнял. – Кейт представила себе, как говорит эти слова отцу. – Это была ее жизнь. Она принадлежала ей, хотя ты легко от этой жизни отказался. Где ты? Почему не видишь всего этого? Посмотри, что ты наделал!»
После молитвы раввин сказал несколько слов. Когда он закончил, встала Кейт. Она взглянула на примолкшие ряды людей. Грег улыбнулся, подбадривая ее. Ей потребовались все ее силы, чтобы вот так встать и повернуться лицом к собравшимся. Но кто-то должен был рассказать о ее матери. Она посмотрела на знакомые заплаканные лица. Бабушка Рут. Тетя Эбби, сестра мамы.
– Я хочу немного рассказать вам о своей маме, – сказала Кейт, – Шарон Рааб.
Было приятно произнести их фамилию вслух. Кейт сдержала слезы и улыбнулась:
– Готова поспорить, что никто из вас не знает, как моя мама любила танцевать.
Она рассказала им о «Вестсайдской истории». О том, как Шарон любила поздно ночью смотреть повторы «Все любят Раймонда», причем прокрадывалась в кабинет, чтобы не разбудить мужа. И как, когда она впервые сумела сделать стойку на голове, она кричала, созывая всех, чтобы они увидели, как мать стоит на голове: «Видите? Видите?» Все рассмеялись: «А мы думали, что в доме пожар».
Кейт рассказала, как ухаживала за ней мать, когда она болела, как она составляла для нее графики приема инсулина. И когда жизнь изменилась, «произошел этот нереальный, невообразимый сдвиг судьбы», она изменилась тоже. Но не утратила гордости.
– Она сплотила семью. Она была единственной, кто смог это сделать. Спасибо тебе, мамочка. – И еще она сказала: – Я знаю, ты никогда не считала, что многого добилась, но ты не знала, что одного твоего присутствия было достаточно. Мне так будет не хватать этой улыбки и огонька в глазах. Но я знаю, что мне достаточно будет только закрыть глаза – и ты будешь рядом, всегда. Я услышу милый голос, говорящий мне, что все обойдется, что все будет хорошо. И так всегда бывало. Я так счастлива, что ты была в моей жизни, мама. Ты была потрясающим человеком, примеру которого я могла следовать.
В завершение церемонии скрипач сыграл мелодию «Где-то» из «Вестсайдской истории». Кейт, Эмили и Джастин последовали за гробом Шарон вниз по проходу. Они то и дело останавливались, чтобы обнять людей с заплаканными лицами. Людей, которых, вполне вероятно, она никогда больше не увидит. В дверях Кейт обернулась. На мгновение ее осенил покой. «Смотри, мамочка, они знали, какой ты была».
Затем процессия машин последовала за катафалком на кладбище в Уэстчестере, где располагался участок семьи. Они пешком прошли за гробом к холмику недалеко от кладбищенских ворот. Большая яма была выкопана под сенью сосен. Здесь был похоронен отец Шарон. Его мать. Еще оставалось пустое место для отца Кейт. Здесь собралась только семья. Джастин прижался к тете Эбби и начал рыдать. Внезапно до него дошло. Кейт обняла Эмили. Раввин прочитал заупокойную молитву.
