Потерявший сознание Андрей не видел, как, разъяренно рыча и брызгая в гневе слюной, Жано вырвал из рук ударившего его нкуда автомат. Как тщательно целился в спину уже уставшему петлять бросаясь в разные стороны и просто тупо бежавшему вперед переводчику. Не слышал выстрела. Не видел, как споткнулся на бегу, падая на левое колено Вогано. Не слышал торжествующего крика нкудов, тут же сменившегося разочарованными воплями, когда переводчик, все же поднялся и заковылял вперед, подволакивая негнущуюся ногу.
Жано выстрелил еще раз. Мимо. Еще. Пуля клюнула беглеца в спину, бросив лицом в дорожную пыль.
— Есть! — довольно процедил лейтенант, опуская оружие.
— Смотри! Смотри! — прервал криком его ликование хозяин автомата. — Он еще ползет! Какой упрямый!
Действительно, Вогано никак не хотел расставаться с жизнью, и даже получив в спину пулю калибра 7,62 мм, без труда пробившую лопатку и в клочья изорвавшую легкое, вырвав на выходе из груди кусок мяса величиной с кулак, продолжал бороться. В шоке он не чувствовал боли, вот только мышцы всегда такие сильные и надежные вдруг отказались ему служить и теперь, чтобы двигаться вперед приходилось напрягать все силы, загребая ладонями раскаленную пыль и отталкиваясь здоровой ногой. Уходя все дальше и дальше от жутких нкудов, от того места, где его ждала смерть. Он полз, не обращая внимания на раны, на пульсирующую сгустками кровь, уносящую из его тела жизнь, на поднимающееся от ступней холодное онемение, захваченный лишь одной мыслью, одним желанием, оказаться как можно дальше от этого гиблого места, обмануть пришедшую за ним смерть. Ведь не может же быть так, чтобы сегодня был именно тот день, которому предназначено стать последним днем его пребывания в этом мире. Нет, конечно же, нет! Ведь столько еще не сделано из того, что он просто обязан совершить, столько еще неизведанно, не понято, не пережито. Нет! Нет! Решительно невозможно ему умереть сегодня! Это просто не справедливо, наконец! Нет! Он уйдет, он выживет. Его найдут и спасут. Главное уйти сейчас, оторваться, уйти. Он не умрет. Нет!
— Нет, — шептал он про себя будто волшебное заклинание. — Нет! Нет! Ни за что!
— Нет! — выдыхал он и, прокусив губу, чувствуя во рту металлический привкус собственной крови, отталкивался здоровой ногой, перетягивая непослушное, теряющее силы тело еще на полметра вперед.
— Нет! — хрипел он, вцепляясь пальцами в едва заметный глинистый бугорок и подтягиваясь к нему, выиграв в этой гонке за жизнь еще тридцать сантиметров.
— Нет, — отчаянно прошептал он, когда перед его лицом неожиданно оказался, преградивший путь тяжелый десантный ботинок.
С невероятным усилием подняв голову вверх, Вогано встретился взглядом с криво улыбающимся нкудом.
— Хорошо бегаешь, парень, — проскрипел Жано, хищно оскалившись. — А без ног далеко убежишь?
Лязгнула, вылетая из ножен на бедре нкуда кривая панга, и Вогано весь сжался в ожидании удара. Лейтенант над ним утробно крякнул, приседая к земле, вкладывая в инерцию летящей стали вес собственного тела, и жуткая боль пронзила левую ногу переводчика. Он закричал не в силах ее терпеть, выплескивая наружу утробным, нечеловеческим воем, пытаясь вывернуться отползти, но твердое колено нкуда придавило его к земле, а удары посыпались один за другим, пока с громким хрустом не треснула, разламываясь, кость. Вогано кричал, заходясь истошными воплями, почти физически ощущая, что его голова сейчас лопнет от натуги. Он просто мечтал потерять сознание, сбежать от этой боли в уютную черноту забытья, но, как назло, долгожданный обморок все никак не приходил, и переводчик оставался в памяти все время казни. Ровно до тех пор, пока перед его лицом не шмякнулись тяжело в пыль два окровавленных обрубка, совсем недавно бывших его ногами. Вогано еще успел подумать, что так и не прибил к ботинкам новые каблуки взамен стоптанных, почему-то эта глупая несвоевременная мысль ужаснула его своей обыденностью настолько, что он даже перестал кричать, только сейчас в полной мере понимая, что с ним собственно сделали. И исстрадавшийся мозг, наконец, не выдержал напряжения, полностью отключившись, скользнув в холодную темноту неприсутствия.
Жано брезгливо потрогал ботинком безвольно упавшую голову беглеца, нагнувшись, вытер об его рубашку измазанное кровью лезвие панги и, сплюнув вязкую, забившую горло слюну, зашагал обратно к машине. Добивать переводчика он не стал. Кровь, обильно хлещущая из искромсанных обрубков, оставшихся от ног, должна была сделать свое дело так же верно, как выпущенная в затылок пуля, причем совершенно бесплатно. А патрон для автомата стоит два доллара. Когда нужно, лейтенант Жано умел быть очень экономным и расчетливым. Именно благодаря этим качествам он, собственно говоря, и получил свой офицерский чин. Теперь же, после проведения столь успешной операции, его карьера вообще должна была стремительно пойти вверх. Не каждому удается так мастерски захватить важного заложника, которого можно использовать в политической игре.
Жано несмотря на молодость отлично разбирался в политике и точно знал, что проклятые угнетатели, поработившие его страну, на самом деле вовсе не настоящие воины, что они слабы и мягки сердцем, легко идут на любые уступки, чтобы избежать крови. Старики из его племени рассказывали, что раньше белые были совсем другими. Они были точно выкованы из стали. И никому никогда не пришло бы в голову попытаться поднять руку на белого человека, так как расплата в этом случае была неминуемой и жестокой. За жизнь одного белого, своими жизнями неминуемо заплатили бы не меньше сотни чернокожих, а то и всю деревню безжалостно истребили бы прибывшие мстители. Однако те времена давно канули в Лету, сыновья и внуки белых воинов, выкованных из железа, растратили силу и твердость своих предков, превратившись в изнеженных трусов, боящихся крови. Теперь, захватив одного из их офицеров, нкуды вполне могли диктовать остальным свои условия, и Жано был абсолютно уверен, что любые их требования будут немедленно выполнены. Открывая нкудам выход на международный уровень, добавляя популярности у черных жителей страны и еще больше пугая оставшихся здесь по недоразумению белых. И все благодаря его, лейтенанта Жано, уму, ловкости и удачливости. Это ли не повод для отличия? Это ли не причина для радости? На душе лейтенанта, возвращавшегося к беспомощно замершей машине ООНовцев, было легко и солнечно. Жизнь впереди обещала только приятные события, награды и почет. Вот только жизни этой оставалось всего несколько часов, правда, Жано в тот момент, конечно, об этом не знал. Так бывает, любой, даже самый хитрый и удачливый, самый умный и сильный человек, тем не менее, смертен, причем смерть к нему может прийти в любой момент, никому не дано обмануть отмерянную ему судьбу, никому не дано заглянуть в собственное будущее дальше летящего мимо мгновения. Возможно, это и к лучшему, иначе слишком страшно было бы жить в этом изменчивом и непостоянном мире.
— Выходит, эти самые нкуды тебя взяли в заложники, чтобы с твоей помощью добиться ухода из страны чужих горнорудных компаний? — Максим удивленно качнул головой, будто сомневаясь в достоверности только что ему рассказанного.
— Да, примерно так, — невесело усмехнулся Андрей.
