Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 177
«И ведь, наверное, — печально думал Фрэнк, —судачат и обо мне тоже, осуждают, что я позволяю ей так не по-женски себявести».
А тут еще этот Батлер. Его частые посещения дома тети Питтибыли всего унизительнее для Фрэнка Он и до войны, когда вел дела с Батлером,недолюбливал его. И часто проклинал тот день, когда привез Ретта в ДвенадцатьДубов и познакомил со своими друзьями. Он презирал Батлера за холоднуюрасчетливость, с какою тот занимался спекуляциями во время войны, и за то, чтоон не служил в армии. О том, что Ретт восемь месяцев был с конфедератами, зналаодна только Скарлетт, ибо Ретт с наигранным ужасом умолял ее никому не говоритьоб этом его «позоре». Но больше всего Фрэнк презирал Ретта за то, что тотприсвоил себе золото Конфедерации, тогда как честные люди вроде адмиралаБуллака — можно было бы назвать и других, — очутившись в аналогичнойситуации, вернули тысячи долларов в федеральную казну. Так или иначе, нравилосьэто Фрэнку или не нравилось, а Ретт частенько наведывался к ним.
Заходил он вроде бы навестить мисс Питтипэт, и она поглупости так и считала и очень жеманничала, когда он появлялся. Но Франка непокидало неприятное чувство, что вовсе не мисс Питти привлекает Батлера.Маленький Уэйд очень привязался к нему и, к великой досаде Франка, даже называлего «дядя Ретт», хотя вообще-то мальчик был застенчивый. Да и не мог Фрэнк непомнить, что Ретт ухаживал за Скарлетт во время войны и о них даже шла тогдамолва. Фрэнк представлял себе, что болтают о них сейчас. Ни у кого из друзей нехватало смелости намекнуть на это Фрэнку, хотя они, не жалея слов, осуждалиСкарлетт за лесопилку. Он, конечно, не преминул заметить, что их со Скарлеттстали все реже приглашать на обеды, ужины и вечеринки и все реже появлялисьгости у них. Скарлетт, которая терпеть не могла большинство из своих соседей ибыла слишком занята лесопилкой, чтобы общаться с теми, кто ей не нравится,отнюдь не терзалась отсутствием гостей. Зато Фрэнк остро это переживал.
Всю свою жизнь Фрэнк считался с тем, «что скажут соседи», иего больно ранило то, что жена не обращает внимания на приличия. Он чувствовал,что все не одобряют Скарлетт и презирают его за то, что он позволяет ей «носитьштаны». Она делала много такого, чего муж, с точки зрения Фрэнка; не должен былбы позволять, но если бы он велел ей прекратить это и стал с ней спорить или дажекритиковать ее, на его голову обрушился бы настоящий шквал.
«О-хо-хо! — беспомощно вздыхал он про себя. — Дочего же она быстро вскипает и долго бурлит — в жизни не встречал такойженщины!» Даже в самые спокойные дни можно было лишь удивляться тому, какСкарлетт мгновенно превращалась из веселой, любящей жены, напевающей себе поднос, бродя по дому, в нечто прямо противоположное. Достаточно ему было сказать:«Лапочка, на вашем месте я бы…» — как разражалась буря.
Черные брови Скарлетт стремительно сходились на переносицепод острым углом, и Фрэнк съеживался на глазах. У нее был какой-то поистинеазиатский темперамент и ярость дикой кошки — ей было, казалось, все равно, чтопроизносит ее язык и как больно ранит. Над домом в таких случаях нависал мрак. Фрэнкрано уходил в лавку и оставался там допоздна. Мисс Питти стремительноукрывалась к себе в спальню, ища в ней прибежище, словно заяц в норе. Уэйд сдядюшкой Питером уединялись в сарае, а кухарка не высовывала носа из кухни ивоздерживалась от прославления господа пением. Только Мамушка спокойно сносиланрав Скарлетт, ну, а Мамушка прошла многолетнюю науку у Джералда О’Хара и нераз наблюдала его гневные вспышки.
Вообще-то Скарлетт вовсе не стремилась показать свой нрав идействительно хотела быть Фрэнку хорошей женой, ибо относилась к нему тепло ибыла благодарна за то, что он помог ей удержать Тару. Но он так часто и поройтак неожиданно испытывал ее терпение, что она теряла над собой власть.
Не могла она уважать Мужчину, который позволял ей таккомандовать, его робость и нерешительность в сколько-нибудь сложных случаях,шла ли речь о ней или о других людях, бесконечно раздражали ее. Она могла бы необращать на это внимания и даже чувствовать себя счастливой — ведь ее денежныепроблемы частично уладились, — если бы, к своему великому огорчению, несталкивалась с тем, что Фрэнк, будучи сам плохим дельцом, не давал и ей себяпроявить.
Как она и ожидала, Фрэнк сначала отказался требовать деньгипо неоплаченным счетам; когда же она его заставила, взялся за это нехотя и какбы извиняясь. Дальнейших доказательств Скарлетт не требовалось: онаокончательно убедилась в том, что семья Кеннеди будет вечно жить лишь вотносительном достатке, если она сама не начнет делать деньги, которые ей такнужны. Теперь она знала, что Фрэнк готов довольствоваться этой грязнойлавчонкой до конца своей жизни. Он, казалось, не сознавал, сколь тонок пласт ихблагополучия и как важно иметь много денег, ибо деньги — единственная защита отновых бед.
Фрэнк мог бы преуспеть в делах в легкие довоенные дни, но онтакой раздражающе старомодный, думала Скарлетт, и так упорно хочет делать всепо старинке, хотя и былой образ действий, и былой образ жизни давно отошли впрошлое. У него совсем нет напористости, столь необходимой в новые, более жесткиевремена. Ну, а у нее — есть, и она намерена использовать свою напористость,нравится это Фрэнку или нет. Им нужны Деньги, и она делает деньги, хоть они идостаются ей нелегко. Она считала, что Фрэнк мог хотя бы не вмешиваться в еепланы, раз они дают хороший результат.
При ее неопытности не так-то просто было управлять новойлесопилкой, да и конкуренция увеличилась — не то что вначале, поэтому онаобычно возвращалась вечером домой усталая, издерганная, злая. И когда Фрэнк,робко кашлянув, говорил ей: «Лапочка, я бы этого не делал», или: «На вашемместе, лапочка, я бы так не поступал», она лишь изо всех сил сдерживалась,стараясь не вспылить, а часто — даже и не старалась. Если у него не хватаетдуха вылезти из своей скорлупы и делать деньги, зачем же он к ней-топридирается? Да еще донимает всякими глупостями! Ну, какое имеет значение втакие времена, что она ведет себя не по-женски? Особенно когда ее неженскоедело — лесопилка — приносит деньги, которые так им нужны — и ей, и семье, иТаре, и Фрэнку тоже.
А Фрэнку хотелось мира и покоя. Война, во время которой онтак добросовестно служил родине, пошатнула его здоровье, лишила богатства ипревратила в старика. Он не жалел ни об одной из этих утрат, но после четырехлет войны хотел в жизни мира и добра, хотел видеть вокруг любящие лица,встречать одобрение друзей. Однако вскоре он обнаружил, что мир дома можносохранить лишь определенной ценой, а именно: позволить Скарлетт делать что онахочет, — словом, устав бороться, он покупал себе мир той ценой, какую назначилаона. Порой он думал, что это не такая уж и дорогая цена, если жена улыбается,открывая ему в холодных сумерках дверь, целует его в ухо, или в нос, иликуда-нибудь еще, или если ее сонная головка по ночам покоится у него на плечепод теплым стеганым одеялом. Жизнь дома была такой приятной, если ни в чем неперечить Скарлетт. Но обретенный Франком мир был пустой скорлупой — это былолишь подобие мира, ибо приобретал он его ценой потери всего, что считалподобающим супружеской жизни. — «Женщина должна уделять больше вниманиядому и семье, а не болтаться где-то, как мужчина, — думал он. — Вотесли бы у нее появился ребенок…» При мысли о ребенке лицо Франка расплывалось вулыбке — он часто думал о такой возможности. Скарлетт же решительно заявила,что не желает иметь детей. Но ведь дети редко появляются, на свет поприглашению. Франк знал: многие женщины говорят, будто не хотят иметьдетей, — только все это от глупости и от страха. Если Скарлетт обзаведетсямалышом, она полюбит его и охотно будет сидеть дома и возиться с ним, как вседругие женщины. Тогда ей придется продать лесопилку и все проблемы кончатся.Для полноты счастья женщинам необходимы дети, а Франк чувствовал, что Скарлеттнесчастлива. Он хоть и мало что понимал в женщинах, однако не был совсем ужслепым и не мог не видеть, что порой жена его просто несчастна.
Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 177
