и на ее нежном с ямочкой подбородке. Буб уже привык к необузданной ярости шефа, но "живопись" на лице стриптизерши превзошла его представление о пределах жестокости. Шеф сказал, что она обманула его и он едва не угодил в пренеприятнейшую историю, которая могла для него закончиться тюрьмой. Буб считал, что от тюрьмы шеф так или иначе не уйдет, но не содействовал этому, потому что крах шефа будет и его крахом. Когда-то этот день придет. Бубу не хотелось об этом думать. Может быть – думал он иногда – раньше придет его смертный час. И он продолжал исполнять приказы шефа, беря на душу все новые грехи. Он вез стриптизершу туда же, куда совсем недавно отвез Шметтерлинг. Потом он поедет на Визенштрассе 13, куда шеф пока боится совать нос. Шеф попросил проверить, все ли там в порядке, нет ли признаков того, что кто-то чужой уже побывал там.
Возле дома тринадцать было тихо и покойно. На парковочной площадке не было ни одной машины. Макс поставил свою на том самом месте, где они поджидали Шакала в ту злополучную ночь. Прикурил сигарету и остался сидеть в салоне, медленно вращая головой в поисках чего-нибудь примечательного. Небольшой двор изнывал от зноя. Над доверху набитыми мусорными контейнерами кружили мухи. Какая-то старуха вышла из дома с раздутым желтым пластиковым пакетом и, совершив прогулку к контейнерам и обратно, вернулась в дом. За полчаса это было единственное появление человека на этой ограниченной территории. Макс сам не понимал, зачем он сюда приехал. Наверное, потому, что больше ехать было некуда. Было бы крайне наивным думать, что его величество случай вдруг явится из этих раскаленных солнцем мусорных контейнеров или прольется настоящим летним ливнем, признаки приближения которого уже появились на горизонте. Дождь этот был бы крайне полезен для города с его пыльными улицами, для этих чахлых деревьев, редко и нелепо торчащих по периметру двора; Макс же решил, что он не хочет, чтобы дождь застал его здесь. Он прикурил еще одну сигарету. Когда пепел – решил он – начнет обжигать кончики пальцев, он заведет свою машину и покинет этот чахлый двор. И это будет простым везением, если дождь не застанет его еще в пути.
Сигарета сгорала быстро, но еще быстрее приближались темные тучи, еще недавно казавшиеся совсем далекими. Солнце скрылось, и во дворе стало почти сумрачно, от чего его территория стала еще менее привлекательной. Какая-то машина въехала во двор и, ловко маневрируя, быстро заняла одно из мест на парковочной площадке. "Успел человек до дождя," – отметил он про себя и протянул руку к ключу зажигания. Из машины вышел коренастый мужчина и спешно направился к тому входу в дом, из которого недавно появлялась старуха с мусорным мешком. Макс посмотрел ему вслед – в глаза бросилась большая плешь на затылке мужчины. Мужчин с такой плешью и даже совсем лысых во Франкфурте превеликое множество. Но сейчас эта плешь в сочетании с коренастой фигурой вызвала из памяти другой образ. Он, сыщик Вундерлих, бежит за неизвестным мужчиной в шляпе, который только что выстрелил в Монику Фишер. Он задыхается, чувствует, что не догонит. Убегающий срывает с головы шляпу, чтобы, пожалуй, не потерять ее от быстрого бега. Макс видит его плешь, после чего тот прыгает в машину и исчезает – как позже оказалось – на машине старика Ланга, подрабатывающего в борделе. Макс опустил руку и задумался. Он решил немного подождать.
Плешивый появился достаточно скоро. Теперь Макс видел его лицо. Впереди волос у него было больше, чем сзади. Короткий нос, глубоко спрятанные глаза, небольшие уши. Такое лицо – подумал Макс – могло бы принадлежать бывшему борцу или боксеру. Или закоренелому преступнику. Но все это досужие домыслы. Надо бы поехать за ним. Вполне возможно, что это как раз тот киллер, который убил… Бригитту Фогель. Он только сейчас вспомнил, что была убита не Моника Фишер, а Бригитта Фогель, в память о которой он поклялся найти убийцу. И ведь вполне возможно, что этот человек не случайно появился возле этого дома, где находилось логово психопата. И вполне возможно, что он был здесь по его заданию, а сейчас поедет к нему, чтобы доложить о результатах. Да, за ним надо поехать. Он посмотрел на небо. Тучи были совсем рядом и уже были готовы разродиться ливнем. Плешивый завел машину, и Макс поехал за ним. Дождь забарабанил по крыше машины, и он включил стеклоочистители. Потоки дождя стекали по лобовому стеклу – стеклоочистители едва справлялись. Он не боялся, что плешивый может решить, что едут за ним. Общая беда – дождь – "объединила" обоих водителей, и только о нем они думали сейчас.
Киллер Буб ехал в запасное логово шефа. Неприятных известий он ему не вез и поэтому был спокоен. Дождь только немного омрачал его настроение. Пять минут назад он побывал в квартире шефа и, к радости, не обнаружил там ничего подозрительного. За Бубом ехала еще какая-то машина, о водителе которой Буб подумал: "Еще один несчастный, как и я застигнутый дождем". Лица водителя он не видел – потоки воды сразу же смывали мелкие детали, и зеркало заднего вида являло лишь светлое пятно в обрамлении шапки волос. Буб и не ставил себе задачу разглядеть это лицо. Подсознание делало это автоматически. Все внимание он сосредоточил на дороге. Не хватало еще улететь в какой-нибудь кювет. Запасное логово шефа находилось за городом. Там за редкими лесопосадками находился дом фермера. У фермера было много вспомогательных помещений, одно из которых он оборудовал под сносный жилой блок, который шеф называл сараем. В "сарае" было все необходимое, и непривередливый Буб не разделял мнение шефа по поводу помещения, но всегда молча выслушивал его.
Постепенно дождь стихал, причем происходило это довольно быстро, как и положено сильным летним ливням. Уже отчетливее были видны черты водителя сзади. Чего он увязался за ним? А что в этом странного? Не может же Буб быть единственным человеком в мире, которому нужно в данный момент ехать в этом направлении. Он поправил зеркало заднего вида. Лицо едущего за ним стало настолько четким, что мысль о том, что Буб не может быть единственным на этой дороге, стала ослабевать, пока не исчезла вовсе. Ей на смену пришла другая – она принесла с собой образ лица с фотографии, сделанной покойным Джузеппе Риччи. Правда, их там двое – мужчина и женщина. Дождь прекратился полностью, и лицо водителя в зеркале приобрело
