с блокнотного листа. Как давно он был с Настей? Неужели еще с момента начала ее работы в зоомагазине? “Конечно, он ведь говорил, что следил за мной в моем мире. Наверное, в один из таких разов, познакомился с нею.”
Алина не могла сдерживать слезы, ей было больно от предательства Эрика. Она ведь доверила ему самое ценное — свое сердце, а он потоптался по нему и выкинул на помойку. Обида смешалась с другим ярким чувством: злостью и девушка сказала:
— Чего ты хочешь от меня, Влад?
— Справедливости. — мужчина сократил между ними расстояние. — Он предал тебя, изменил и заслуживает наказания. Я помогу тебе уйти отсюда. Я научу как открывать портал, и ты сможешь вернуться в свой мир, к своей бабушке, брату. Ты заслуживаешь счастья, здесь ты его не получишь.
— Но, Сад… Что будет с ним?
Девушка не могла так просто оставить этот мир, этих чудных животных на произвол судьбы.
— Когда ты не вернешься сюда спустя отведенные тебе сутки на пребывание в другом мире включится счетчик, дающий тебе право через месяц вернуться вновь. Но если ты и этого не сделаешь, то Сад и Эрик, они просто исчезнут, будто их и не было. Это справедливое наказание и не болезненная смерть. Решайся, девочка.
— Я, я не знаю. Мне нужно время — это принять…
— У тебя его нет. Он скоро вернется и найдет способы тебя убедить, уговорить остаться с ним. Ты и сама это знаешь. Не будь ведомой, Алина.
На этих словах мужчина приблизился и проникновенно заглянул ей в глаза. Девушка тихо спросила:
— Зачем тебе это нужно? Почему ты это делаешь?
— Признаюсь, я хочу мести. За свою мать, убитую его родителями. Но еще… я хочу вернуть тебя. Я люблю тебя Алина и сделаю все, чтобы ты была счастлива.
Девушка вздрогнула и отстранилась.
— Позволь тебя спасти от этой боли.
Ее сил хватило только на то чтобы кивнуть.
Она стояла возле арки, через которую когда-то попала в этот мир. Еще час назад у нее казалось было все, что нужно для счастья, а теперь не было ничего, кроме зияющей пустоты внутри. Она слушала то что объяснял ей Влад о работе портала, но мысли ее, были где-то на том конце связующей нити.
— Давай, открывай проход. Можешь сразу в свою квартиру.
Несколько движений ее руками, и арка заискрилась, пошла рябью являя ее взору знакомую картину. Они шагнули внутрь и оказались в комнате девушки, где все оставалось прежним: фотографии родителей на стенах, плюшевые игрушки на кровати и запах комнатных цветов — единственных свидетелей унылой жизни ее обитательницы.
Но Алина не обращала внимание по сторонам. Она продолжала смотреть в арку портального перехода и ощущала, что оставила частичку себя в том, ранее прекрасном мире.
Вдруг, картинка зарябила и прямо перед ее лицом показался Эрик. Его лицо было напугано и взволновано.
— Алина, где ты? Почему ты ушла? Прошу, вернись.
Он бил по арке кулаками, надеясь пройти через нее, но он исчерпал свой переход на месяц.
А девушка смотрела в такое родное лицо, запоминая его черты, зарисовывая их в свой блокнот памяти.
— Прощай, Эрик. — сказала она и резким движением руки, закрыла портальную арку, со своей стороны.
“В этом мире мое место. Тут я не знала боли, предательства и обмана” — подумала девушка. Но где-то на отголоске сознания звучало: “Но тут ты и не знала счастья”.
ГЛАВА 18
Просыпаться в своей старой комнате было странно. Вчерашний вечер казался нереальным: исчезновение Эрика, появление Влада, предательство и возвращение в родной мир.
Бабушка, Вероника Матвеевна, была вне себя от счастья, когда вернувшись домой, увидела внучку:
— Моя хорошая, ты дома, я так рада! Это было правильное решение. Я рада что Владик смог тебя вернуть. Теперь все будет как прежде.
Девушка лежала и смотрела в потолок уже который час. Казалось, что она не чувствует ничего, что вместо сердца у нее теперь кусок камня.
— Милая, ты проснулась? Идем завтракать. — крикнула с кухни бабушка. — Я напекла твоих любимых блинчиков.
Как прежде уже не будет.
Воспоминания эхом пронеслись в голове Алины.
Раннее утро, солнце заливает всю комнату. Она лениво приоткрывает глаза, щурясь от солнечного зайчика, отражающегося от подноса, что держит в руках Эрик.
— Цветочек, просыпайся, сегодня у нас на завтрак самые вкусные в мире блинчики.
— Почему это они самые вкусные? — спросила она поднимаясь на локтях, наслаждаясь божественным ароматом.
— Потому что сделаны с любовью. — ответил Эрик, целуя ее в лоб. — Ну и еще потому что их создал я. Как пчелка тут с утра тружусь чтобы тебя порадовать.
Его лицо излучало искринки смеха и радости.
— Значит ты пчелка?
— Да. А знаешь, что пчелки обычно делают с цветочками? — ответил Эрик, увлекая девушку в сладкий поцелуй, оставляя поднос где-то на полу.
К блинам они вернулись, конечно, когда те остыли. Но они и правда были самыми вкусными в жизни Алины.
Вынырнув из воспоминаний, девушка уткнулась лицом в ладони и заплакала.
Она все-таки чувствовала. Чувствовала, как ее сердце сломалось на тысячу осколков, собрать которые она не знала, как.
От бабушкиных блинчиков девушка отказалась.
В тот вечер девушка впервые почувствовала это. Это было похоже на печальную мелодию, которая звала, звала присоединится, стать ее частью, разделить грусть утраты. Алина была уверена в том, что это Эрик. Это он обращается к ней через миры, пытается достучаться. Но девушка молчала.
Она не могла простить Эрику предательства. Хотя было ли оно таковым? Он никогда ей ничего не обещал, более того, был с ней честен, когда говорил, что ему нужна хранительница и для этого он хочет с ней сблизиться. Но Алине казалось, что они перешли ту черту, когда необходимость спасти Сад отошла на второй план, уступив место искренним чувствам. В ту ночь, когда они стали ближе и все последующие прекрасные дни, что провели они вместе позже, девушка не видела притворства в его поступках. Неужели Эрик настолько потрясающий актер и в его голове с самого начала был план приучить ее к себе словно дикого зверька и использовать в своих целях?
Смахнув слезу, Алина глотнула обжигающего чаю и подумала об иронии, заключающейся в том, что предают нас именно те, кому мы открываем сердце и душу.
Дни сменяли друг друга, но девушка так и не возвращалась к жизни. Большую часть времени она проводила сидя у окна наблюдая за прохожими или вслушиваясь в внутреннюю мелодию, которая, кажется,
