а сами сели в гостиной.
Иш ощутил приступ ностальгии. Все вокруг так изменилось, но временами ему казалось, что не изменилось ничего. Как будто вернулись Старые Времена и теперь он, а не Роберт, молодой, поднимается в спальню по лестнице. Он, а не Роберт, смотрит сейчас вниз с лестницы и видит, как его отец и мать ходят по гостиной, выбрасывают пепел из пепельниц, поправляют подушки на диване и креслах, наводят в комнате порядок. Это обычное занятие должно было успокоить взбудораженные нервы перед сном.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Когда он проснулся на следующее утро, Эм уже встала. Он долго лежал, наслаждаясь покоем. И затем вдруг его разум снова начал работу, начал строить планы.
А потом пришло раздражение. — Я думаю чересчур много, — решил он.
Почему его разум не даст ему возможности отдохнуть, полежать спокойно, не строить планы на будущее, на следующие двадцать четыре часа или двадцать четыре года? Почему он не может полежать спокойно хотя бы минутку? Нет, что-то внутри его шевелится, ворочается и, хотя тело лежит без движения, внутри его идет непрерывная работа, как будто крутится вечный двигатель, мотор. Мотор! Сегодня же нужно подумать о моторе!
Спокойное состояние между сном и пробуждением оставило его, и он откинул одеяло.
Утро было прекрасное, солнечное. Хотя воздух был свеж, Иш вышел на маленький балкон и встал там, глядя на запад. За эти годы деревья выросли, но все еще можно было видеть верхушки гор, большую часть гавани с двумя громадными мостами.
— История повторяется, — подумал он. — Но всегда с вариациями.
Да, у него была возможность много думать об истории! История с ее повторениями совсем не похожа на тупого ребенка, вновь и вновь повторяющего таблицу умножения. Нет, история — это художник, сохраняющий общий сюжет, но изменяющий детали, она — композитор, украшающий главную тему произведения причудливыми вариациями, переводя мелодию в другую тональность, поднимая ее на октаву выше, подключая нежные скрипки или ворчливые тромбоны…
Но мосты! Он снова посмотрел на мосты, как на луч света во мраке. Он там уже давно не бывал. Ведь это долгое путешествие, даже на собаках. Пришлось было бы даже где-то устраиваться на ночлег. Но он все еще хорошо помнил этот мост, и отсюда его было хорошо видно.
Он вспомнил, каким он был когда-то: шесть рядов бешено мчащихся автомобилей и автобусов, а на нижних уровнях грохотали тракторы, электропоезда. Сейчас же, он знал это, на мосту был лишь один автомобиль, стоящий возле пешеходной дорожки. На желтой регистрационной карточке до сих пор можно было бы прочесть имя Джон С. Робертсон, и цифры, означающие номер одной из улиц Окленда. Шины наверняка уже спущены, а некогда ярко-зеленый автомобиль превратился в тускло-серый.
Наконец Иш вышел из состояния полной отрешенности и пошел бриться. Прикосновение острой стали привело его, как обычно, в бодрое состояние духа. Он уже был снова готов к действиям и начал обдумывать то, что нужно сделать сегодня. Во-первых, туалеты и колодец. Затем подготовка к экспедиции. Нужно посмотреть, что можно сделать с автомобилем. Может быть, можно будет на нем пуститься в дорогу. В дорогу не только в прямом смысле, но и в переносном — в дорогу возрождения цивилизации.
Он закончил бритье. Но ему не хотелось убирать бритву, поэтому он снова намылил лицо и снова стал водить бритвой…
Он размышлял о тех людях, что находились с ним, о тех тридцати с лишним членах его Племени, которые несли в себе зерна будущего. Он быстро перебрал в уме их всех и закончил собой. Насколько же он сам отличается от других… И отличается ли?
Иш и Джордж остались у крыльца дома Эзры. Иш чувствовал, что Джордж собирается сказать что-то. Странно, подумал Иш, обычно человек умолкает после того, как скажет что-то, а Джордж умолкает перед тем, как заговорить.
— Я… — сказал Джордж и снова замолчал. — Я… думаю, что нужно заготовить доски… чтобы обить стены ямы, когда она будет глубокой…
— Прекрасно, — сказал Иш. Он знал, что Джордж сделает работу. Он принес сюда привычку работать из старых времен. Он, видимо, никогда не подменял работу игрой.
Джордж ушел искать доски, а Иш пошел к Дику и Бобу, которые возились с собачьей упряжкой.
Они были возле его дома. Уже были готовы три упряжки. Из тележки высовывалось дуло винтовки. Иш подумал немного. Ведь что-то еще нужно взять. Он чувствовал это.
— О, Боб, — сказал он. — Сбегай, пожалуйста, принеси молоток.
— О, зачем он тебе?
— Да так, вообще. Он может пригодиться, чтобы сбить замок.
— Его можно сбить и кирпичом, — ответил Боб, но пошел.
Иш использовал его отлучку, чтобы взять винтовку и проверить, полон ли магазин. Это была просто предосторожность, но Иш настоял на том, чтобы они взяли винтовку. Иш иногда просыпался ночью от ужаса, когда ему снились собаки, преследующие его.
Боб вернулся и протянул молоток отцу. Иш стиснул рукоять и сразу ощутил удовлетворение, которое вселилось в него вместе с четырьмя фунтами веса. Это был тот самый старый молоток, который был с ним в то далекое время, когда его укусила змея. Ручка уже совсем потрескалась, но еще оставалась крепкой.
И теперь он бросил молоток в кабину и сразу почувствовал себя увереннее.
— Все готово? — спросил он Дика и Боба и тут же увидел маленького мальчика, который сидел в кустах и смотрел на них. Иш узнал эту щуплую фигурку.
— О, Джо! — крикнул он. — Хочешь прокатиться? Джо вышел из кустов, но покачал головой.
— Я должен помогать копать колодец.
— О, чепуха. Они выкопают и без тебя. — А про себя он подумал, что они не выкопают ни с мальчиком, ни без него.
Джо не стал больше сопротивляться. Очевидно, он на это и надеялся. Он подбежал к Ишу и нырнул в кабину, положив молоток себе на колени.
