его страсти, и это безумно волнующе.
Ветер сейчас действительно усиливается, он сильно давит на джунгли справа от нас, раскачивает ветви и стройные деревья, развевая листья. Кайм ведет нас за поворот, и я замечаю большой костер на вершине берега. Оранжевое пламя дико мерцает на ветру. Едкий дым бьет мне в глаза, и я смаргиваю слезы.
Кайм внезапно останавливается, но не смотрит на меня. Он глядит на огонь, словно загипнотизированный. Он протягивает руку, приглашая меня взять его алебастровые пальцы. Его прикосновение обжигающее.
Рука ассасина действительно дрожит.
Кайм успокаивающе гладит мою ладонь, затем осторожно отпускает мои пальцы. Он наполовину снимает рюкзак с плеч и лезет внутрь.
Оттуда вытаскивает запечатанный мешок с головой Хоргуса. Кайм с неприличным стуком роняет ее на песок у своих ног. Его нисколько не волнует, что это голова человека, который когда-то правил Мидрианской империей железным кулаком.
Внезапная волна тошноты накрывает меня. Скрытая под серой тканью выпуклость идеальной формы головы выглядит ужасно.
— Не могу поверить, что ты тащился с этой штукой так далеко.
— Я тоже, — сухо говорит он. — Он уже должен был гнить в дворцовом мавзолее. Но то, чего иншади хотят, иншади получают, особенно то, за что они мне платят.
Движение на горизонте привлекает мое внимание. Появилась темная фигура, черный силуэт на фоне темнеющего неба. Мужчина. Длинные темные одежды кружатся вокруг его ног. Когда он приближается, я вижу, что он с головы до ног одет в черное, как и Кайм.
Но в отличие от Кайма, который носит простую, функциональную одежду, этот незнакомец одет в пышный наряд.
Замысловатая золотая вышивка мерцает по краям его одежды, сшитой из роскошной ткани, которая колышется, как вода, вокруг его рук и лодыжек. В его левой руке длинный крючковатый посох, сделанный из голубовато-серого металла, какого я никогда раньше не видела. У него нет другого оружия. Иншади одет в одежду, достаточно подходящую для знати, и все же он босиком.
Как странно.
Так вот как выглядит иншади. Во дворце я случайно услышала, как лорды и леди мимоходом говорили о таинственных иншади. Со своим типичным мидрианским высокомерием они вели себя уничижительно и пренебрежительно, но иногда в них чувствовался скрытый страх.
Свирепый порыв ветра с ревом налетает с океана, разыгрывая хаос в огне. На мгновение он вспыхивает и гаснет, но затем пламя возвращается.
Это что, колдовство?
Мужчина теперь достаточно близко, чтобы я могла разглядеть его черты. Я стараюсь не пялиться слишком пристально, но, боюсь, ничего не могу с собой поделать.
Черты его лица поразительны. Высокий лоб, выдающийся нос, изогнутые брови, острые скулы. Его кожа цвета темно-коричневого меда, а идеально уложенные локоны блестящих черных волос обрамляют лицо.
Три темно-красные полосы пигмента украшают выступающие скулы. Меня поражает, что в чертах этого человека есть отголосок схожести с Энаком. Значит, в Энаке течет кровь иншади? В этом есть смысл.
Этот мужчина-иншади на самом деле потрясающе красив, но как-то отчужденно. Это странно. Я могу признать его красоту, но он не вызывает во мне никакой реакции.
Я не могу так смотреть ни на одного другого мужчину. Все мои желания направлены на Кайма.
Если этот иншади — теплая, залитая солнцем пустыня, то Кайм — чистое холодное ночное небо, впечатляющее, таинственное, а иногда и недостижимое.
И все же он здесь, рядом со мной, на мгновение кладет руку мне на талию в защитном жесте.
— Не произноси ни слова, пока я не заговорю первым. Если он попытается заглянуть в глаза, избегай его взгляда. Смотри на горизонт или сосредоточься на огне.
Я киваю, отводя взгляд от золотых глаз иншади, прежде чем он может встретиться со мной глазами.
Кайм совершенно неподвижен, он стоит, слегка расставив ноги и опустив руки. Он выглядит расслабленным, но внешность может быть обманчивой. Это когда он наиболее опасен. Я видела, как он может перейти в замедленное движение при малейшем намеке на угрозу.
Вот почему я чувствую себя с ним в безопасности, даже когда неровная полоса молнии раскалывает небо. За этим сразу же следует оглушительный раскат грома, который отдается эхом прямо в моих костях.
Мы вместе ждем, пока иншади остановится перед нами.
Мгновение он просто смотрит на Кайма, не говоря ни слова. Кайм смотрит прямо на него, и между ними возникает какое-то молчаливое напряжение, как будто они сцепились в битве воли.
В конце концов, иншади наклоняет голову в знак признательности.
— Ты опоздал, Кайм нуек Достопочтенный. — У него ровный, глубокий баритон. Он свободно говорит на мидрийском, с едва заметным акцентом.
— Я прибыл в установленный срок, — отвечает Кайм. Его голос ужасно холодный; и так отличается от того, как звучит, когда ассасин говорит со мной.
Это почти так же, как если бы существовали две разные его версии.
— Едва успел. Еще три дня, и ты бы аннулировал условия нашего контракта. Это было бы дорогостоящей ошибкой.
— У меня нет привычки беспокоиться о гипотетическом прошлом. Я выполнил работу в соответствии с вашей просьбой.
— Неужели? — Иншади оглядывает меня с ног до головы. Странное ощущение пронизывает меня, вызывая мурашки на коже.
Кайм издает тихое рычание.
— Она моя, Бекхем. — Собственничество в его голосе вызывает легкую дрожь по моей спине.
— Ах? Маленькая птичка нашептала мне, что душа императора Мидрии была жатвой не легендарной Змеи, Которая Ходит Между Мирами, а забрана тонкой рукой свирепой тигландки с огнем мести в глазах. Итак, кто же это? Потому что мы не платим просто за то, что вы пришли.
— Это правда, — признает Кайм. — Она была той, кто ударил Хоргуса ножом в шею. Но, как уже говорил, она моя. Все, что она делает, — это моя ответственность. — Кайм смотрит прямо перед собой, его темный взгляд прикован к иншади, выражение его лица ледяное и ужасающее.
Не совсем человек. Сейчас это уже совершенно очевидно. Я не знаю, почему он настаивает на том, чтобы отрицать это.
— Все, что с ней случится, — моя ответственность, — тихо добавляет Кайм, и в его голосе звучит в тысячу раз больше угрозы, чем я когда-либо слышала от него раньше. Клянусь, температура только что упала.
— Ах. Я это вижу, — говорит Бекхем с серьезным выражением лица.
— Тогда перестань тратить мое время впустую.
— Слух о том, что Паук был убит маленьким огненным мотыльком, маскирующимся под муху, уже распространился по Срединному Разлому, как лесной пожар. Мой хозяин выглядел бы ужасно глупо, если бы выяснилось, что он потратил целое царство монет на наполовину выполненную работу. Откуда мне
