станет настоящим благословением для человечества!»
Разумеется, речь его встретили аплодисментами, хотя многим она показалась слишком фантастичной. По-моему, в «Геральд» тогда же писали, что подобными проектами должен заниматься не ученый-одиночка, а специальный международный комитет авторитетных исследователей. Но, поскольку речь шла о президенте Королевского общества, недавнем председателе Британской научной ассоциации, о человеке с дюжиной университетских дипломов и огромной международной известностью, да, к тому же, еще и кавалере ордена «За заслуги», на здравое суждение уважаемой газеты внимания не обратили.
Все это промелькнуло у меня в голове, когда я рассматривал маленькое существо в плохо сидящем костюме, слонявшееся у меня по комнате. Я решительно ничего не имею против того, чтобы Бакстер изготовлял свои «мыслящие автоматы», – до тех пор, пока они остаются у него в доме. Но когда они начинают шляться по округе и становятся другим в тягость, вполне понятно, что необходимо положить этому конец.
Я и в правду так думал, но, в то же время, было все-таки любопытно, что же за штука это странное существо. А потому я его спросил:
– Не желаете ли все-таки снять свое пальто?
– Я его сниму, – отвечало существо, – но только в том случае, если вы пообещаете приютить меня до наступления ночи.
– Хорошо, – сказал я, – до вечера вы можете остаться здесь.
Сказать так меня заставило любопытство. Использовать сей эпизод в работе я смог бы едва ли – ведь я имею дело с типичным, а не с исключительным.
Омерзительным образом подхихикивая, существо сбросило сюртук и фуражку и теперь стояло раздетым. Я чувствовал отвращение, глядя на то, как это существо сложено. Ростом оно было приблизительно пять футов; тело имело явно животное происхождение, но руки и ноги были человеческими; череп огромный и уродливый, с торчащими вверх двумя острыми ушами. Было в нем что-то от сатира.
– Вы, следовательно, один из автоматов лорда Бакстера, – сказал я, помолчав.
– Нет, – ответило «оно» обиженно. – Я результат его опытов особого свойства. Он теперь очень занят созданием животных с человеческим мозгом. К настоящему времени я – лучший итог в этой особой области.
Сатир говорил с забавным самодовольством.
– Но если вы довольны Бакстером, а Бакстер вами, – сказал я, – то что же, собственно говоря, вы хотите от меня? Куда вы, вообще, направляетесь? Бакстер живет отсюда на расстоянии примерно миль пятидесяти, не правда ли?
– Я убежал от Бакстера, – произнесло существо, – чтобы поглядеть на мир. Я узнал, что он хочет снова разобрать меня на элементы, и поэтому решил бежать. Это опасно, конечно, потому что Бакстера не так-то легко обмануть. Но я убежал, главным образом, от Биллитера.
– Кто такой Биллитер? – спросил я.
– Его ассистент. Отвратительный человек. Все существа ненавидят его. Я знаю точно, что он их мучает. И делает это с удовольствием. Я слышал, как они кричат в его комнате. Но Бакстер ему не мешает. Это бывает тогда, когда у него поет лягушка. На это, собственно, и рассчитывает Биллитер.
– Лягушка, которая поет? – я удивился. – Квакает, хотите вы сказать?
– Нет, поет. Он создал лягушку с голосом, напоминающим Карузо. Вы даже не можете себе представить, чего только Бакстер не устраивает. Он может вложить мозг и голос во что и в кого угодно. Он сделал хорька с умом большим, чем у Канта. Лягушка должна ему петь в определенные часы, и она никогда не устает, а хорек непрерывно работает над такими проблемами, до которых не дорос не только Бакстер, но и никто иной. До чего еще хочет дойти Бакстер, я не знаю. Вероятно, он и сам не знает. Когда он создал меня, вырастив в реторте, то очень обрадовался. Я формировался четырнадцать дней. Но это только тело… мозг в меня ввели позже. Я – самое удачное из всего, чего он до сих пор достиг. Хотя хорек и посильнее будет в чистой логике, но, все же, не обладает обыкновенным человеческим разумом.
– А что же с автоматами? Он говорил, что хочет создать человеческий автомат, который...
– О, я знаю, что он обещал, – подхватило существо. – Черта лысого беспокоится он о человечестве! Он все время насмехается надо всеми. Он изготовил целую кучу автоматов – все как один уродливые, как смертный грех; с огромными мускулами и мозгами с булавочную головку. Он расставил их по углам и кормит пилюлями фосфатина, когда они голодны. Собственно говоря, он изготовил их на тот случай, если кто-нибудь придет поглядеть, что он делает. Но они ничего не стоят. Их умственные способности слишком малы, и поэтому хорек должен постоянно придумывать для них новые мысли. Бакстер вообще не может, как следует, справиться с мозгом. Ха, это трудная штука! Он не знает даже, что выйдет из того, что он кладет в реторту. А тут еще Биллитер… Он занимается разными пустяками в малом виде: быков создает с шестью ногами; животных с человеческими головами; карликовых слонов с плавниками; верблюдов, способных летать и т. п. У него целая коллекция. Устраивает между ними соревнования… Бакстер, хотя и говорит, не надо этого делать, но не особенно мешает; он и не смеет особенно возражать Биллитеру: тот слишком много знает, да и освоился со всей этой наукой. Конечно, если бы публика знала, чем они занимаются, тогда, может, и был бы какой-нибудь порядок, а так… Но ничего – я сообщу людям…
– Сколько же вам, собственно, лет? – прервал я его.
– Порядка девяти или десяти месяцев, – отвечало существо.
– Тогда вы знаете очень много для своего возраста, – пришлось мне заметить.
– Так и есть. Мой мозг – тончайший аппарат изо всех, когда-либо созданных. – При этом сатир самодовольно ухмыльнулся. – Бакстер с первых дней начинял меня науками, чтобы посмотреть, сколько может вместить моя голова, но и он не может ее заполнить. Мне приходится ежедневно также читать за него газеты, – произнесло «оно» гордо.
– А что говорят об всем этом соседи и посетители? – спросил я. – Разве Бакстер не боится, если что-либо выйдет наружу?
– У нас мало посетителей. Когда кто-нибудь приходит, Бакстер водит его по лаборатории и показывает автоматы. А меня, лягушку и хорька на это время прячут у Биллитера. К тому же ближайшие соседи – не менее пяти миль от нас. В принципе, нам всем недурно, пока Бакстер там.
