Осталось совсем немного.
Вновь положив девушку на кровать, я с трудом стянул мокрые штаны, которые словно прилипли к телу. Это было гораздо легче в моральном смысле, но я все еще боялся, что Трэа очнется. Хотя, казалось, самое сложное уже позади.
Расправив рубашку так, чтобы она заканчивалась у колен девушки, я с радостью слетел с кровати и отвернулся, выдыхая.
Но в комнате все еще было ужасно душно, жарко. Внутри все бурлило, в памяти живо всплывали недавние картинки полуобнаженной Алден. Почти бегом вылетев из комнаты, я спустился вниз и выбежал на улицу.
Прохладный ветер тут же закрутился вокруг меня, помогая немного снять напряжение. Я с удовольствием уселся на траву, закинув голову назад и изучая внезапно потемневшее небо.
На нос упала сначала одна капля, потом уже на щеку – следующая. Через пару мгновений количество капель увеличилось, пошел несильный дождь.
Откинувшись на спину, я прикрыл глаза и стал наслаждаться прохладой летящей с неба воды. Тело постепенно остывало, разум прояснялся. И все бы ничего, но как только я задумывался о том, что недавно проделывал, щеки вновь начинали полыхать.
Черт, краснею, как девица… И в последнее время стал все чаще ругаться «чертом».
Ох и криков же будет… Ладно, я отомстил ей за то, что когда-то меня одевал Партер.
Довольно приятная месть получилась, кстати.
Глава 12
Дериан, вернувшись вечером, рассказал следующее: что за яд с таким эффектом окрашивания крови, никто не знает, о симптомах таких слышали, но конкретного ничего не сказали. Еще Дериан сообщил, что на днях в город должны приехать барды – маленькая, конечно, надежда, но многие из них знают много интересного, и даже встречаются такие, кто был лекарем. Кажется, Дериан еще говорил о своем друге – лекаре-барде, но я помню это смутно. Также парень сказал, что сделает кровопускание, и оно может помочь, и я не имел ничего против – часто такая процедура действительно спасает людей.
Мы с Дерианом также немного поболтали, и выяснилось, что он сын известного врача, и его прозвали Смерть. Жуткое прозвище, заметил тогда я, а Дериан отмахнулся – мол, его называют Смертью потому, что он многих вылечивает, и будто смерть дает им свою милость.
Да, звучит отлично – врачом Трэи будет Смерть…
Это все было вчера. А еще вчера я не мог заснуть примерно до полуночи, ворочаясь и поглядывая на лежащую в другом конце комнаты Трэю, боясь, что она в любой момент очнется.
И ночью мне снились сны. Красочные, правда, не слишком приличные, и с участием Трэи, поэтому я даже вспоминать не буду – сказывался казус с ее переодеванием.
Дериан утром попросил меня выйти, после чего продолжительное время занимался кровопусканием, и мне было не по себе от того, что Трэа там истекает кровью, а я не могу никак помочь. Но это было лучше, чем оставлять яд внутри ее организма. Я надеялся, что это поможет, как и Дериан, который, будучи лекарем, все-таки понимал больше, чем я. Когда врач закончил, я вновь вернулся в комнату и взглянул на руку Алден: запястье было обмотано плотной повязкой, а сама ведьма выглядела еще бледнее, чем обычно.
Однако я успокаивал себя тем, что она наконец избавилась от отравленной крови. Не всей, конечно, но хотя бы части.
Сейчас же я лежал на кровати, уставившись в потолок. Я был почти уверен, что Алден очнется. Возможно, это слишком наивная уверенность, – но я предпочитал верить своей интуиции.
Но мысль о ее пробуждении все равно вызывала волнение и ожидание возможной кары. Изначально я хотел пойти в город, но потом решил, что все равно мне попадет за вчерашнее переодевание, так лучше раньше, да и не при Дериане, который, к слову, как раз куда-то ушел из дома.
Трэа все не просыпалась, и я уже всерьез решил пойти погулять, как вдруг она застонала и зашевелилась.
Я предусмотрительно юркнул под одеяло с головой, закрывшись подушкой, и, чуть приподняв край одеяла, через щелку наблюдал за пробуждением девушки.
Трэа открыла глаза и непонимающе оглядела комнату. Потом чуть приподнялась, опираясь спиной о бортик кровати, и потерла голову. Перевела взгляд на свое плечо, потом на меня.
– Алан?
Я не ответил, делая вид, что сплю.
– Эй, мы где, вообще? – сердито спросила девушка, продолжая осматривать комнату. – Алан, проснись! Мне тяжело кричать, черт возьми…
– Я не сплю, – наконец отозвался я, чуть приподняв одеяло. Трэа с удивлением глянула на меня, но не стала ничего говорить. – Мы у Дериана. Ты потеряла тогда сознание, и мы принесли тебя сюда. Он обещал помочь.
– Ох, только не это. – Ведьма закатила глаза, выдыхая.
– Как себя чувствуешь, кстати? – осторожно поинтересовался я у нее.
– Плохо. Голова кружится и, наверное, жар. – Трэа перевела взгляд в окно. Потом вновь уже подозрительно посмотрела на меня. – Слушай, а почему ты под одеялом? От Дериана прячешься? – Она усмехнулась, а я нелепо улыбнулся.
– Да если бы… – напряженно пробормотал я.
Пару мгновений мы молчали. Алден заметила повязку на своем запястье, но, видимо, поняв все, решила не спрашивать и так очевидное, лишь нахмурилась. И, черт, как раз из-за этой повязки она обратила внимание на свою рубашку… Медленно перевела взгляд на меня, и я вновь закрылся одеялом.
– Алан, а почему я одета в это? – тихо, но с уже нарастающей угрозой спросила Трэа.
Я промолчал.
– Алан, – с еще большей угрозой позвала колдунья.
Молчание.
– Кто из вас это сделал? – В этот раз Трэа почти шипела, но пока не решалась кричать, так как не знала, на кого именно стоит это делать.
Интересно, а если я скажу, что это Дериан, она будет орать на меня больше, чем если скажу, что это я? А на Дериана перекинуть ответственность за переодевание было огромное желание…
– Алан! – воскликнула Алден возмущенно.
Я глубоко вздохнул и на одном дыхании выпалил, прижимая к голове подушку:
– Прости, прости, прости! Мне пришлось!
На пару мгновений повисло молчание, но только на пару мгновений…
– Какого черта?! – взревела Алден, и я вжался в кровать. – Да как ты мог! Придурок, идиот, животное!
Я неуверенно выглянул из-под одеяла. Алден была жутко злая, и в следующее мгновение, увидев мое лицо, она запустила в меня подушкой, продолжая свой монолог:
– С какой стати ты вообще это сделал?! Ублюдок! Ты воспользовался ситуацией и!..
– Это было необходимо! – вставил я, но колдунья рявкнула так, что пришлось замолчать.
