не слышал, чтобы нежить сдавалась. Хотя, наверное, в мире не родилось такого глупца, который бы оставил нежить существовать, если бы ей приспичило сдаться. Люди, которые ловят мертвецов для опытов, или чтобы крутить мельничное колесо — это другое.
— КАЙСЯ.
Но это требование было уже последней попыткой выжить. Мне даже показалось, в равнодушном мёртвом голосе проскользнуло отчаяние.
Приближаться к скелету я не стал. Было бы очень неосмотрительно давать работу мастеру плоти. Вместо этого я протянул артефактный меч голему. Не уверен, что серебро на его мече сможет нанести личу достаточный урон.
Голем, в котором не было ни частички плоти, спокойно приблизился к скелету, без проблем вошёл в пепельное облако, и поднял меч в вытянутой руке. А потом — резко опустил его вниз, на шею лича.
Несмотря на всю свою силу, нежить неуязвимой не была: череп отлетел в сторону, а гнетущее потустороннее чувство, что поселилось в душе, едва я приблизился к катакомбам и всю дорогу по тоннелям лишь нарастало, стало стремительно истаивать. Вот и всё. Могу гордиться собой: зачистил катакомбы, и лишил Оклорд страшной легенды.
Не знаю, почему скелет не нарастил себе мышц, почему не заковал себя в плоть и кость. Вероятно, его навыки касались исключительно других.
По моей команде голем кулаками раскрошил скелет на мелкие части. Потом Железный ухватил цепи, на которых болтались браслеты из странного металла, потянул их на себя и с лёгкостью вырвал из камня штыри.
Наверняка браслеты — артефакты. Я видел множество мелких рун, идущих как по наручам кандалов, как и по каждому звену цепи. К сожалению, моего навыка оценки не хватает, чтобы понять, насколько хороший артефакт мне достался. А вот металл я узнал: мифрил, с редкими вкраплениями орихалка. Получается, эти кандалы ещё и уменьшали силу нежити? Страшно подумать, что было бы, встреть я лича, будь он в отличной форме и без сдерживающего артефакта.
Ладно, не стоит сейчас тратить время на предположения. А вот что точно стоит сделать — так это убедиться, что в других пяти тоннелях нет ничего опасного, доставить целых и повреждённых големов на поверхность и выдвинуться нашей покалеченной командой в сторону Оклорда. Думаю, на сегодня приключений хватит. Хочу хорошенько поесть, выспаться и продать добычу.
Глава 19
Я сделал всё, что хотел: с помощью големов проверил оставшиеся пять тоннелей, но обнаружил в них лишь пыль, кости, открытые гробы и саркофаги. Куча комнат, множество кладовых, где сгнило все, что могло сгнить. Ответа на вопрос, кто был этот лич, почему его здесь заперли, и к чему вообще было запирать здесь могущественного мертвеца, я не нашел. Предположу, что люди не смогли найти филактерию, в которой хранилась душа лича, а потому просто решили запереть нежить.
Теперь же лич сможет ожить в другом теле. Ослабленный, потерявший большую часть своей мощи, но с теми же самыми навыками, которыми обладал при жизни. Тем не менее, об убийстве опасной нежити я не жалел. Если их не уничтожать, рано или поздно они находят способ либо освободиться, либо воздействовать на людей. Настоятель не даст соврать.
Два из шести тоннелей заканчивались обвалом, и разгребать их я не стал. После проверки всех катакомб я собрал в одном месте монстров, облил их горючей смесью и поджег. Не уверен, что это все сгорит, но тем, кто придёт в катакомбы после меня, будет легче доделать начатое. А оставлять тела разбросанными — неуважение, что ли. Они и так достаточно настрадались, так пусть хоть после смерти получат подобие покоя.
Единственное, что я забрал — череп лича, от которого несло остатками нехорошей силы. Из предмета можно сделать артефакт, но это точно не мой путь: я видел, во что можно превратиться, если окружить себя артефактами, сделанными из мертвых. Сперва меняется твое поведение: пропадают эмоции, чувства, появляется излишняя жестокость. Потом — бледнеет кожа, и твоим спутником становится усиливающийся с каждым месяцем холод, и ты пропускаешь момент, когда сердце, с трудом качающее стылую кровь, останавливается. А потом ты находишь, чем этот холод утолять, и пытаешься прятать гастрономические пристрастия от людей. Получается не всегда.
У меня был соблазн взять артефакты, но возникла дилемма. Тот изменённый посох лекаря я брать не желал, как и прикасаться ко всему, что было обезображено мертвым скульптором, потому посох отправился в костер. Я нашел три поломанных лука, которые не стал даже трогать, шесть кинжалов, пару мечей. Это — забрал.
А вот огромные топоры предпочёл оставить в катакомбах. Вес их оставлял желать меньшего, а после повторной починки големов у меня осталось семь, включая железного, и остальных двадцать четыре нужно дотащить до города, чтобы там продать. Потому артефакты я спрятал среди завала.
Когда мы уходили от катакомб, за спиной валил вверх столб дыма. В ближайшее время от города выдвинутся отряды стражников, вот они-то и закончат то, что не доделал я. Уберут и дожгут недогоревшее. Либо закопают — на их выбор.
В очереди стоять не хотелось, да и не пришлось. Несмотря на то, что сейчас был вечер, и в город спешили люди из подземелья, меня все пропускали без очереди. Не знаю, что тому виной: облик мрачного старика, семь жутко воняющих, забрызганных слизью и кровью големов, которые волокут повозку, куда сложены поломанные големы. А может, череп лича, насаженный на палку, что я использовал вместо посоха.
В общем, толпа сама расступалась. Люди замолкали, сходили на обочины. Тех, кто не спешил посторониться или просто не заметил нас, погружённый в разговоры и размышления, толкали более наблюдательные.
Я дошел до стола, за которым сидел стражник: по иронии судьбы, тот самый, которого я недавно ткнул в горло пальцем. Страж сосредоточенно записывал что-то в журнале, и поднял голову, лишь когда закончил. И увидел пустые глазницы черепа, который я расположил напротив его головы.
По телу человека прошла крупная дрожь. Он неуклюже вскочил со стула, едва не опрокинув мебель. Осознав, что нежить нападать не планирует, стражник огляделся и дрожащим голосом рявкнул:
— Что за шутки⁈
— Никаких шуток. Я недавно уничтожил крупный отряд нежити во главе с личем, и нужно, чтобы вы скорее запустили в город меня и моих железных ребят, — чуть посторонившись, кивнул я на повозку и взявшихся за оглобли големов.
— Зачем вы напугали меня? Можно было просто…
— Записывай! — скомандовал я. И выбитый из колеи человек подчинился.
У меня не было желания мять коту причиндалы и растягивать разговор со стражником. Не тогда, когда жутко ноет недолеченный перелом, а от самого разит мертвечиной.
Правда, когда меня запустили в город, к лекарю я не отправился: нужно было зайти ещё в одно место. В городскую ратушу.
Если авантюристы возле ворот расступались, пропуская нашу повозку вперёд, то некоторые горожане на улицах шарахались в сторону, едва увидев процессию. И так было на всем пути до ратуши.
Лич — одно из самых опасных существ. После встречи с ним большинство авантюристов не смогли бы остаться в живых. И город обязан был щедро заплатить за такой подвиг, как убийство этого чудовища, пусть я и не уничтожил его окончательно.
На подходе к ратуше я выбрал улочку потише и завёл повозку туда. Железный отпустил оглоблю и пошагал за мной. Остальные остались стоять, перегородив телегой узкую улочку. Если меня начнут искать после представления, что я устрою, лучше пусть как можно позже свяжут с этими големами.
Я приблизился к стражникам у входа в ратушу, и те, помедлив, расступились. Разве что один предупредил:
— Пожалуйста, будьте аккуратны со своим големом — если он что-то повредит, спрос будет с вас.
Перед дверьми я замялся. Садир обещал мне, что иллюзии не будут действовать внутри ратуши и нескольких других помещений, но, сколько я ни всматривался, не мог найти обещанную паутину заклятья. Проблемы с магической защитой? Ремонт ратуши и обновление артефактов? Ложь Садира? Везение?
На входе не видно не только плетений, ответственных за избавление от иллюзий — там вообще не видно никаких плетений. Думаю, врал гильдеец — не хотел, чтобы я с его артефактом совался в ратушу. За такое его Гильдию могли ждать значительные трудности.
В ратуше была небольшая толпа. Тут были обычные горожане, ожидающие приема, авантюристы, выполняющие заказы на добычу драгоценных трав, гоблинских ушей или особых материалов, аристократы — манерные снобы, что пришли сюда с непонятными мне высокородными делами.
Я шел первым, а за мной
